Что упало, то пропало - стр. 33

Комната оказалась очень красивой – такой же формы и размера, как спальня моей матери, с тремя большими подъемными окнами, двойное остекление было незаметно, но я про него знала от строителей. Дверь в ванную комнату. Вдоль одной из стен встроенные шкафы, а справа кровать из светлого дуба под старину, но современный вариант – со столбиками, но без балдахина. На деревянной подставке из того же светлого дуба стояло большое зеркало. И две прикроватные тумбочки. Больше ничего. Пустая корзина для мусора. Никакой косметики, никаких грязных носков. Никаких стопок книг, угрожающих вот-вот обвалиться, журналов, шкатулок с вываливающимися из них драгоценностями или стаканов, вода в которых частично, а то и полностью, испарилась, оставив следы на стекле.

Я подошла к кровати и осторожно выдвинула ящик ближайшей тумбочки. В нем лежали наушники Sony, планшет и четыре паспорта. Большое отделение под ящиком оказалось абсолютно пустым.

Я обошла кровать и шагнула к тумбочке, расположенной ближе к окну. На этот раз мне пришлось приложить усилия, чтобы выдвинуть ящик. В нем оказались беруши, маска для сна, зарядное устройство в шелковом мешочке и бутылочка с маслом черного лука, несколько упаковок рецептурных таблеток, банки с витаминами – с примулой вечерней и черным орехом. В отделении под ящиком лежали книги, все из серии «Помоги себе сам»: «Ешь, пей, бегай: как я набрала форму, не особо напрягаясь», «Прекрати сомневаться и жить ужасной жизнью: ты – великолепна». Под ними лежала тоненькая книжечка под названием «Сегодня немного грустно», похоже, это был сборник эссе.

Внизу скрипнула открывшаяся дверь. Я услышала, как Беа кричит Максу, чтобы он проверил вай-фай. Я стояла, согнувшись над тумбочкой, но тут распрямилась, закрыла нижнее отделение, задвинула верхний ящик и собралась выйти из спальни. Я внезапно пришла в чувство и мысленно спросила себя: «Что же я делаю?». И могла предложить только один ответ: я пыталась найти хоть какое-то указание на вкус Тилсонов, отпечаток их индивидуальности. Возможно, этот дом так долго стоял пустым, что я считала, что имею право знать, как в нем все изменилось. Это, конечно, было совершенно неуместно.

Беа продолжала говорить, но совсем другим голосом, с длинными паузами и внезапными смешками – разговаривает по телефону. «Да, я знаю. Это была жесть». Я прошла на цыпочках к двери и уже собралась уходить, когда мой взгляд снова упал на мусорную корзину – в дырочке между прутьями застряло что-то зеленое. Значит, она все-таки не совсем пустая. Я опустила руку в корзину и извлекла скомканные бумажные салфетки с засохшими пятнами. Похоже на кровь. И еще скомканный тонкий кусок светло-серой ткани. Я расправила его, это оказался шелковый шарфик – длинный, тонкий и сильно порванный: несколько неровных разрывов или даже разрезов по краю и темно-красное пятно в одном углу. Я сказала себе, что его можно выстирать, потерла шелк между пальцами, проверяя, удастся ли мне его зашить, когда выдастся свободная минутка. Я сунула ткань в карман. Да, оглядываясь назад, я понимаю, что уже тогда мне хотелось иметь кусочек ее. Но как я уже говорила, когда я росла, мы жили по принципу «в хозяйстве пригодится и веревочка». Признаюсь честно: от этой привычки очень трудно избавиться.