Что такое Перу - стр. 26
Таковы парадоксы жизни: сначала человек очень долго Чан-Чан строил, потом бессмысленно разрушил, а теперь отчаянно пытается спасти то немногое, что от него осталось.
Впрочем, как мы с Бобом быстро заметили, спасал Чан-Чан далеко не каждый перуанский хомо сапиенс. В разных уголках древнего города прижились местные бомжи. Хоть с двух сторон, хоть с одной, но все-таки стены. И как ни борются археологи при помощи местной полиции с этим бездомным племенем, бомж всегда в конце концов побеждает. А если временно и отступает, то отставляет на месте славных царственных руин немыслимую помойку и какие-то нелепые пристройки и ямы, которые он соорудил, чтобы жилось удобнее.
Как раз на обратном пути мы увидели одного из бомжей, который, как крот, неутомимо рыл яму прямо под стеной Чан-Чана. Боб не выдержал и, неистово ругаясь, вылез из машины, но до бомжа добраться не успел. Почувствовав опасность, тот быстро вынырнул из ямы и, подтягивая штаны, помчался от нас прямо в пески.
В общем, эта была невеселая экскурсия. Сам факт того, что Чан-Чан попал в Красный список объектов Всемирного наследия, находящихся под угрозой уничтожения, говорит о том, что жить городу осталось уж точно не века, а скорее десятилетия.
Что такое Красная книга, известно всем: животных и растения, которые в нее попадают, спасти удается редко. Что уж говорить о каких-то там руинах в далеком Перу.
Так что кто успел, тот увидел. А так… прочтете воспоминания о Чан-Чане в книгах историков и археологов.
От развалин мы все трое отъезжали в мрачном настроении. Джерри все еще дулся на Боба, я думал о том, какая печальная участь ждет Чан-Чан через какое-то время, но особенно угрюмым казался индеец. Километров двадцать он молчал. А потом неожиданно разговорился. Честно говоря, я думал, что он все еще вспоминает удравшего от него бомжа, но все оказалось гораздо серьезнее. Развалины Чан-Чана навели его на куда более серьезные воспоминания.
«Знаешь, больше всего на свете ненавижу дожди, – серьезно, взглянув на меня, заметил он. – Я никогда тебе не рассказывал, но вообще-то мы с братом живы чудом. Мы ведь родились высоко в Андах, в распадке между двумя склонами гор. Маленький деревенский поселок, который вырос из нескольких домов только потому, что в этом месте на склонах ущелья есть древние террасы, сделанные еще нашими предками, чтобы выращивать кукурузу.
И там, как по волшебству, все великолепно росло. Урожаи были потрясающие, вот народ и потянулся. Построили церковь, устроили даже фонтан – все наивно мечтали на этом узком местечке дорасти до города. Школа была, правда, только начальная, а потом детей, кто постарше, возили километров за тридцать вдоль ущелья на автобусе в соседний поселок.