Что такое Израиль - стр. 69
Люди не были ангелами и тогда. За преступление – а таковые случались – провинившийся платил добром либо жизнью или бежал в города-убежища. Тора установила несколько городов, где мог укрыться совершивший неумышленное убийство и где его не достала бы рука мстителя. В наши дни либералы борются повсеместно против смертной казни, принимая тюремное заключение за цивилизованную меру наказания. Смертная казнь представляется им варварским обычаем. Никого не удивляет, когда один судья в сегодняшнем Иерусалиме за полдня работы лишает людей нескольких сот лет жизни, хотя по простой арифметике это равносильно убийству двух-трех человек.
Судьи до Саула приговаривали к смерти чрезвычайно редко, и приговор исполняли всем миром, забрасывая виновного камнями. И эта казнь представляется сегодняшнему обывателю варварским обычаем. Обыватель предпочитает платить наемному убийце, палачу, чтобы тот свершил за него кровавое дело. Во времена Судей народ голосовал за смерть не поднятием руки, не выкриками, а прямым участием в казни. Не сомневаюсь, что это удерживало многих. Одно дело – осудить оппозиционера на партсобрании, а другое – взять камень и собственноручно убить его.
На этом сыграл Христос, спасший согрешившую женщину словами: «Кто без греха, пусть первым бросит в нее камень». Когда казнь исполняется авторитарно, палачом во имя царя, а не народом во имя справедливости, спасения ждать не приходится. Так, Иисуса распял римский палач, состоявший на жалованье у прокуратора. Народ, конечно, мог кричать: «Распни его!», но сам за камни не взялся – иначе не было б нужды обращаться к прокуратору.
Убийство было делом редким еще и потому, что работал механизм естественного возмездия. Месть предпочтительней хотя бы оттого, что она позволяет обойтись без палачей и дорогих и аморальных формальностей. Закон Торы ограничивал возмездие виновным (освобождая от ответственности его семью), так древние израильтяне избегали затяжной кровной мести вроде корсиканских вендетт. В наши дни феллахи и бедуины, верные этому обычаю, прибегают к сульхе – межклановому примирению, когда возникает опасность большого кровопролития.
Современное государство старается сохранить за собой монополию на убийство, даже если это противоречит здравому смыслу. Несколько лет назад в Германии женщина застрелила убийцу и растлителя своей малолетней дочери, который смог отвертеться от наказания. Она угодила в тюрьму, хоть в глазах народа была героиней. Во времена Судей, да и в наши дни в любой палестинской деревне, ее поступок считался бы естественным. Я не боюсь признаться, что мне месть убийце по закону Торы и Корана кажется более человечной, чем лишение его свободы государственной машиной, коль скоро не хватает великодушия на евангельское прощение. И если даже – предположим на минуту – у этой машины есть свои преимущества, цена ее содержания все равно слишком велика для общества: за нее платят ущемлением свободы для всех.