Что скрывает снег - стр. 23
– Не стоит. Я, пожалуй, сам выйду.
– В контору-то? Да лучше бы дома оставались, в экую-то пургу. Вас там совсем заметет, пока дойдете. Говорю же: прогневили мы господа.
– Нет, Маруся, не туда… Послушай-ка. Когда я выйду, то ты запри все засовы. А я велю Матвею, чтобы и снаружи дверь подпер.
Девушка посмотрела с пониманием.
– Конечно, как изволите, Лександр Степаныч.
Романов скручивал листы плотной бумаги в трубки и поочередно укладывал в основательный кожаный портфель. Он явно намеревался, несмотря ни на что, отправиться в контору.
– Не оставляй меня вновь! Не сегодня! – Елизавета схватила мужа за руку. В голосе слышались знакомые Романову интонации, грозящие приближением обострения недуга.
В Москве ее расстройство определили, как истерию. В прошлом году, возвращаясь из поездки в столицу, которую посещал по вопросам службы, Романов специально сделал остановку в белокаменной. Он решил обратиться за консультацией в психиатрическую клинику при университете. О ее новом директоре – прогрессивном, как сам Романов – профессоре Сербском, инженер был много и хорошо наслышан. Увы, он получил хоть и обстоятельнейший, но не особо обнадеживающий ответ. Профессор предполагал, что трудное рождение сына вызвало у Елизаветы серьезные изменения в психике, следствием которого стали мучающие ее воспоминания о пережитой боли. Они же, в свою очередь, провоцировали нервные приступы. Светило от медицины рекомендовало, как единственный выход, личный осмотр и лечение больной под наблюдением.
Расстроенный Романов уже выходил за ворота клиники, как его окликнул один из ассистентов профессора с предложением уединиться за пределами лечебницы и спокойно обсудить вопрос инженера. Они зашли в кофейню поблизости, и там новый знакомый, отрекомендовавшись учеником самого Зигмунда Фрейда, предложил в качестве лечения больной прогрессивный метод – массаж. Дама могла бы производить его самостоятельно с помощью нового прибора – по словам врача, крайне эффективного средства. Романов купил его прямо у ассистента.
Однако один лишь вид гостинца спровоцировал у Елизаветы новый приступ болезни. Сначала она пришла в ярость, потом разрыдалась, обругала Романова срамником и отказалась разговаривать почти на неделю.
– Как ни жаль, но я вынужден, Лиза. Ты должна понимать.
– Я понимаю! Твой ребенок пропал, Анатоль! Дом едва не выгорел дочиста! А ты намерен вернуться к своим обыденным делам, как будто все это и вовсе не имеет для тебя ни малейшей значимости!
– Лиза… – Романов аккуратно разжал тонкие пальцы, стальной хваткой объявшие его запястье. – Не явившись в контору я, по всей вероятности, подведу весь этот город, подведу лично самого его превосходительство… Однако, чем же я смогу помочь, оставшись здесь?