Что это значит: быть собой? - стр. 22
1986 год. Мне тринадцать лет. Я чищу зубы и смотрю на пыльную полку, где родители держат свои зубные протезы. Если «Манчестер» выиграет борьбу за участие в олимпиаде в 1992 году, размышляю я, мне будет девятнадцать лет, когда она начнется. «Девятнадцать? О, боже, неужели мне когда-то будет девятнадцать? Я очень боюсь быть девятнадцатилетним. Я не хочу становиться взрослым – как я могу вырасти, если я не знаю, как это делается?»
Моим родителям нравится иметь в доме ребенка, и я не хочу ранить их чувства, поэтому я полусознательно замедляю свое взросление на период их старения. Связав себя по рукам и ногам, я оказываюсь участником акта эмоциональной задержки в развитии. Я отказываюсь признавать неправоту собственных действий, поскольку не имею представления о вреде, который тем самым себе причиняю.
В раннем подростковом возрасте я перенес свои спортивные наклонности на крикет. Почти каждый вечер я ходил на тренировки и прочитал об этой игре все, что только мог. Крикет стал моей жизнью. В ней не осталось места ни для чего другого, даже для мыслей. Когда я отправлялся спать, я думал только об ударах, которые я отбил, о мячах, которые я подал, о средних результатах и статистических данных: Лен Хаттон на стадионе «Овал» в 1938 году заработал триста шестьдесят четыре очка, Джим Лейкер на стадионе «Олд Траффард» в 1956 году установил рекорд 1990 очков. Ни о чем другом я практически не думал. Я скрывал свои настоящие эмоции глубоко внутри, но чувствовал, что потихоньку надвигается буря.
Несмотря на то, что мне безумно хотелось иметь волосы на ногах, как у некоторых других мальчиков, я был вполне доволен своей внешностью. Это продолжалось до тех пор, пока во время одного из обеденных перерывов я случайно не услышал разговор двух старших учеников о моей подруге:
«Сьюзен? Ну, ты знаешь Сьюзен – она встречается со Стивеном, с тем парнем, у которого большой нос».
С этого момента я постоянно смотрел на свой нос – на его отражение в окнах автомобилей, витринах магазинов, а дома – сразу в двух зеркалах. При этом я становился все более застенчивым и погруженным в себя.
Я всегда был здравомыслящим учеником, но, когда перешел в шестой класс, у меня началось то, что мама позднее назовет «периодом неопределенности». Эта неопределенность явилась проявлением страха перед продвижением вперед, и никто не мог понять или объяснить его, тем более я сам.
Процесс написания этого эссе проходил болезненно. Размышления о прошлом возрождают мучительные воспоминания. Зачастую, когда мои мысли становятся невыносимыми или вызывают у меня дискомфорт, я успокаиваю себя с помощью непроизвольного появления перед моим мысленным взором гитарных аккордов. Аккорды неизменно минорные, и их появление оказывает на возникшую боль смягчающее и заглушающее действие, отвлекая меня от источника тоски и страдания. Иногда меня успокаивают неожиданно возникающие картинки из детства: заросший колокольчиками лес, где я любил бродить, едва заметная тропинка, по которой я неторопливо шел, срезая углы. Время от времени у меня в памяти всплывают слова на обратной стороне открытки, которая годами висела на нашей кухне.