Чрезвычайные обстоятельства - стр. 41
– Располагайтесь, располагайтесь, – запоздало пригласил Семеркин, – не в столовую же пришли!
– Петраков, распечатывай шампанское! – приказал Петрович.
– Есть!
Шампанское было хорошим, едва Петраков выдернул пробку – настоящую, «пробковую», а не отлитую из белой пластмассы, – как в комнате запахло югом, виноградом, солнцем, еще чем-то вкусным, оставшимся ныне в прошлом.
– Разливай! – скомандовал Петрович. – Покопавшись в кармане куртки, он достал новенькие майорские погоны – два просвета, одна звездочка, – поплевал на них и приложил один погон к одному плечу Семеркина, второй – к другому. Протянул руку: – Поздравляю тебя, Витя, с досрочным присвоением звания майора.
Проценко и Токарев напряглись – на щеках даже красные пятна выступили, – и дружно гаркнули:
– Ура! Ура! Ура-а-а!
Это была приятная новость – Виктор Семеркин давно уже созрел для звездочек старшего офицера и, хотя звание майора ему должны были присвоить лишь в будущем году, начальство, что называется, заметило его. Надо полагать, не без «участия» Петровича.
– А Петровичу – гип-гип ура! – сказал Петраков.
– Я-то тут при чем?
– Началнык! – на среднеазиатский лад проговорил Петраков. – А началнык, он за все на свете отвечает.
– Командир, наливаем по второй, – предложил Токарев, – приказывай! Будем пить за господина полковника.
– За товарища полковника, – поправил Семеркин, – в армии товарищей никто не отменял.
– Мы не армия, мы – пограничники.
– Все равно. Погоны носим? Носим. Значит, армия.
Петрович не удержался, потряс головой, потом сгибом указательного пальца стер небольшие слезки, выступившие в уголках глаз.
– За меня, так за меня, – сказал он. – Я не против. А потом, чем тебе, Токарев, не нравится слово «товарищ»? Очень хорошее, очень душевное, теплое, емкое слово. Надежное. От него на душе светлее делается. И очень сытое, холодное слово – «господин». Немытой морковкой пахнет от этого словца. И куском сала с плохо опаленной щетиной. Я пью за слово «товарищ».
– Нельзя, товарищ полковник, – возразил Петраков, – вы не имеете права слова – за вас тостуют… Когда выпьем, тогда и слово получите.
– Во дисциплинка! – Петрович вновь покрутил головой. – Как в царское время, до реформ Александра Второго. Палочная!
За черным окном взвыл ветер, по стеклу с грохотом прошлась струя холодных брызг, сорвавшихся с дерева, потом стебанула гибкая, как плеть ветка и сделалось тихо.
– Милиционер родился, – усмехнулся Петрович.
– Милиционер умер, – возразил майор Семеркин, добавил, подумав о чем-то своем: – Осень. – По лицу его проскользила нервная тень, глаза посветлели, сделались чужими, незнакомыми, он осушил стакан с шампанским, хотел было хлестануть его об пол, но Петрович остановил его: