Чокнутая будущая - стр. 45
— Что далека дорога твоя, далека, дика и пустынна, — мне не хотелось углубляться в эту тему, и я поспешила свернуть в другую сторону: — Так что, Арина пока живет у тебя? Куда ты ее пристроил на этот вечер?
— Отправил с Лизой в аквапарк. Арина — славная девочка, но не может же она вечно не разговаривать с матерью, так что я надеюсь, что все закончится семейным примирением. Перед аквапарком, знаешь ли, ни один ребенок не устоит.
Славная девочка?
Ну, если вы предпочитаете огнедышащих драконов вместо котиков.
— Так для чего этот ужин, Антон?
— Вряд ли я способен переварить три часа искусства на голодный желудок, — хмыкнул он. — А раз уж ты так удачно вписалась в легион жен, которые перебрасывают на меня проблемы вашего ненаглядного Алеши, то добро пожаловать в семью, Мирослава.
И он отсалютовал мне стаканом с водой.
Прозвучало обидно. Если он на меня все-таки злился за то, что я ушла с радаров, то зачем надо было целовать меня в щеку?
Если не злился, то зачем было нас всех равнять под одну гребенку?
Как будто мы, жены, были друг другу клонами.
Хотелось завопить, что я не такая, как все они.
Они — манипуляторки и эгоистки, а я вольный дух, свободный от скучных обязательств, но правда в том, что я была точно такой же.
Женщина, которая приходила к Антону с просьбами. Пусть они и не касались лично меня, но все же, все же.
А с другой стороны — он сам себе верблюд. Взвалил на себя чужую поклажу, плюется, но тащит. Еще и гордится, наверное, собой — ах, я такой благородный. Нет, милый мой, ты обычный вьючный верблюд.
А ведь еще с другой стороны — кто-то должен тащить. Нам всем выгодно, чтобы Антон оставался верблюдом.
— Думай, что хочешь, — вяло произнесла я, закружившись во всех этих концах света. Стрелка моего внутреннего компаса вертелась как бешеная, накручивая разные неприятные мысли. — В конце концов, совершенно не важно, какой ты меня видишь. Наше будущее так или иначе предопределено.
— И какое оно? — скептически уточнил он.
— Кто читает книгу с конца?
— Ты, Мирослава.
И снова карамелька растаяла на языке.
Остро-сладкая барбариска.
Вернулся официант с подносом еды.
Я молча наблюдала за тем, как ловко он расставляет тарелки.
— Ты же не веришь в мои предсказания, — затопив карамельку водкой, напомнила я.
— Зато ты в них прям уверена. Это пугает, знаешь.
— Знаю, — согласилась я, — сама напугана.
Он сидел, откинувшись на стуле и не прикасаясь к еде. Кофе остывал, забытый.
А вот мой борщ был очень вкусным — в меру горячим, наваристым, острым.
Только есть его под таким пристальным взглядом было неловко.