Читательский билет: Литературное путешествие по миру отечественных буквоедов, книготорговцев и библиофилов - стр. 9
‹…›
Было уже около четырех часов, когда Софья Васильевна, страшно расстроенная, сидела в гостиной и держала в руках книгу, не заглядывая в нее: ее очень беспокоило продолжительное отсутствие Катеньки. Доложили о Задольском. Она приняла его любезнее обыкновенного.
– Обедайте сегодня с нами; мы обедаем одни, потому что муж мой должен сегодня обедать у Закревского: там официальный обед, и все будут. После обеда вы нам что-нибудь прочитаете; мы с Катенькой так любим ваше чтение.
– Я очень рад… я даже сам хотел предложить вам… я с тем и пришел: я хотел вам сказать, графиня, но, может быть, это вам покажется странным… Я хотел вам сказать… Конечно, это не мое дело, но мне кажется, что Катерина Петровна…
– Мало читала, хотите вы сказать.
– Да, мало читала… серьезных книг.
– Это совершенная правда.
– Так если вы мне позволите, я буду ей доставлять книги, нужные для ее умственного развития; конечно, эти книги будут проходить чрез вашу цензуру.
– Моей цензуры не нужно: я вам верю; благородство вашего характера, ваши нравственные правила – вот единственные члены того цензурного комитета, чрез который будут проходить книги, которые вы будете доставлять Катеньке.
– Я, если вы позволите, стал бы объяснять Катерине Петровне некоторые места из прочитанного…
– Я вам буду очень благодарна: вы так хорошо знакомы с литературой, у вас такой верный взгляд, такое прекрасное направление, что, я уверена, вы принесете много пользы моей племяннице.
В это время в комнату вошла, или, лучше сказать, вплыла, Катерина Петровна; она уже заранее знала, что Задольский у них, и приготовилась ко встрече с ним… И вот она предстала пред ним олицетворением самых утонченных светских приличий; в каждом движении ее были видны и развязность, и достоинство, в которых, впрочем, тонкий наблюдатель мог бы сию минуту заметить нечто напускное, неестественное. В это время она была страшно похожа на Зинаиду.
«Ну, – подумала с досадой Софья Васильевна, – урок, который дал ей мой супруг-дипломат, подействовал на нее сильно».
– Катенька, – сказала она, – Григорий Дмитриевич хочет нам сегодня что-нибудь прочесть.
– Ах, очень буду рада! – сказала так величественно-любезно Катенька, что ее аплону могла бы позавидовать и сама Зинаида.
«Боже мой, – подумала, сердясь на нее, Софья Васильевна, – с каким совершенством она копирует меньшую сестру! Она, должно быть, превосходно умеет передразнивать; уж не выучилась ли она этому искусству у той обезьяны, которая укусила ее за палец и прокусила, кажется, икру у ее родителя».
Задольский заметил, что Катерина Петровна смотрит на него совсем не тем взглядом, каким смотрела вчера; он не был тонким наблюдателем, или, лучше сказать, совсем никогда ни за кем не наблюдал, и потому не заметил, что спокойствие и величие Катерины Петровны было притворное, напускное.