Читательский билет: Литературное путешествие по миру отечественных буквоедов, книготорговцев и библиофилов - стр. 21
– Ишь ты… лохматый пес!.. Отдых себе сделал… Айда – и мы? Чего так-то?
Он там будет прохлаждаться, а мы – ломи за него. Айда?
Через две-три минуты мы с Семкой тоже сидели на земле по бокам нашего товарища.
Старушка ни слова не сказала встречу нам, она только посмотрела на нас пристально и снова начала перекидывать листы книги, ища в ней чего-то… Мы сидели в пышном зеленом кольце свежей пахучей листвы, над нами было раскинуто ласковое и мягкое безоблачное небо. Иногда пролетал ветерок, листья начинали шелестеть тем таинственным звуком, который всегда так смягчает душу, родит в ней тихое, умиротворяющее чувство и заставляет задумываться о чем-то неясном, но близком человеку, очищая его от внутренней грязи или по меньшей мере заставляя временно забывать о ней и дышать легко и ново…
– «Павел, раб Иисуса Христа…» – раздался голос старушки. Он старчески дребезжал и прерывался, но был полон благочестия и суровой важности.
При первых звуках его Мишка истово перекрестился, Семка заерзал по земле, выискивая более удобную позу. Старушка окинула его глазами, не переставая читать.
– «…весьма желаю увидеть вас, чтобы преподать вам некое дарование духовное к утверждению вашему, то есть утешаться с вами верою общею, вашею и моею».
Семка, как истинный язычник, громко зевнул, его товарищ укоризненно вскинул на него синими глазами и низко опустил свою лохматую голову, всю в пыли…
Старушка, не переставая читать, тоже строго взглянула на Семку, и это его смутило. Он повел носом, скосил глаза и – должно быть, желая изгладить впечатление своего зевка – глубоко и благочестиво вздохнул.
Несколько минут прошли спокойно. Вразумительное и монотонное чтение действовало успокоительно.
– «Ибо открывается гнев божий с неба на всякое нечестие и…»
– Что тебе нужно? – вдруг крикнула чтица на Семку.
– А… а ничего! Вы извольте читать – я слушаю! – смиренно объяснил он.
– Зачем ты трогаешь застежки своей грязной ручищей? – сердилась старушка.
– Любопытно… потому – работа очень уж тонкая. А я это понимаю – слесарное дело мне известно… Вот я и пощупал.
– Слушай! – сухо приказала старушка. – Скажи мне, о чем я тебе читала?
– Это – извольте. Я ведь понимаю…
– Ну, говори…
– Проповедь… стало быть, поучение насчет веры, а также и нечестия… Очень просто и… все верно! Так за душу и щиплет!
Старушка печально потрясла головой и оглядела всех нас с укором.
– Погибшие… Камни вы… Ступайте работать!
– Она тово… рассердилась будто бы? – виновато улыбаясь, заявил Мишка.
А Семка почесался, зевнул и, посмотрев вслед хозяйке, не оборачиваясь удалявшейся по узкой дорожке сада, раздумчиво произнес: