Чистый кайф - стр. 22
Он засмеялся, когда закончил свой бой, потом чуть присел, раскинул руки и показал ими обеими на меня.
– Нет, это ты крутой, – сказал я ему. – Братуха, реально можешь.
Он залопотал что-то на немецком, полез в карман своей курточки и протянул мне таблетку. Самым ценным поделился, что у него было. На сияющей роже написано – от сердца, братан.
Я смотрю на его огромную розовую ладонь, на таблетку, и она там лежит вся такая белая. Уютная, как девчуля спросонья.
Вкусняшка.
– Не, брат. Я уже не по этой теме.
– Ты чего такой веселый? – спросил Митя за завтраком.
– Настроение хорошее. Сегодня по городу погуляем, а завтра Майкла вытаскивать будем. Жалко, конечно, что выходной, но хотя бы город посмотрим. А то никогда ведь не получается. Ни Гамбурга, ни Ганновера не помню. Одни только залы видел да гостишки. Ты как? Метнулся уже по окрестностям? Есть чего посмотреть? День изломать – как говаривал Достоевский.
Митя покачал головой:
– Я из отеля не выходил.
– А чего?.. М-м-м, вот эту шнягу попробуй. Дико вкусная тема.
– Я свинину не ем.
– А, ну да… – Я не удержался и подмигнул ему. – Шолом тебе, братка. Где все остальные?
– Домой улетели. Я с утра уже всех отправил. Тебе тоже новый билет купил.
– На какое число?
– Сегодня вечером рейс.
Я перестал жевать. Митя усиленно делал вид, что режет омлет и поэтому не может смотреть на меня. Очень занят.
– В смысле – сегодня вечером? Нам же с Майклом надо вопрос решать. Я специально остался.
– Слушай, Толя… – Митя вдруг как-то засуетился. – Давай я сам тут один все решу. Завтра найду юристов, с местными адвокатами свяжусь. Я разрулю. Ты возвращайся домой. У тебя через два дня переговоры… Насчет «Олимпийского».
– Да какой «Олимпийский»?! Ты совсем попутал? У меня человек в беду попал – а я сяду в самолет и улечу?
– Толя… – Митя собрался с духом. – Так будет лучше. Пока шум не поднялся. Ни блогеры, ни журналисты еще ничего не знают. А если ты останешься, по-любому причина всплывет. Им только дай повод… Толя, пожалуйста…
Он смотрел на меня так умильно, как будто Смешарику задумал вдуть. Явно чего-то недоговаривал.
– Митя, ты кончай свои еврейские штучки. Говори прямо.
– Толя, я прямо говорю – это плохой пиар.
Я отодвинул свою тарелку, отнял у него нож с вилкой и крепко так взял за локоть.
– Тебе Юля звонила?
Он как на стену налетел. Тык-мык, а ехать-то дальше некуда.
Но все же попробовал обрулить:
– Толя, ты здесь не нужен. Твое присутствие ничего не решает.
– Я говорю – тебе Юля звонила?
Тоном ниже сказал. Чтоб дошло.
– Ну да… – Он обмяк. – Звонила.
– И чего говорит?