Чистые сердца - стр. 26

– Так и будете гавкать всю ночь, шавки, или кусаться начнёте?

Тем временем хищники, успевшие порезать всех овец и насытиться их мясом, начали спешно уходить, чуя новые запахи надвигающейся угрозы. Их тени зловеще отражались от света пожара в ночном небе. Одноухий сутулый волк, услышавший вой вожака, командовавшего отход, демонстративно нехотя прекратил дразнить банхаров. Под лай и рычание овчарок он длинными прыжками достиг овчарни, где подобрал мертвую овцу. Схватив свою добычу, дикий зверь ушел вслед за стаей, растворившись во мраке степи.

Огонь, окружавший коровий загон, уже начал подходить к собачьей будке, и братья отбежали в сторону. Ветер в степи усилился, разгоняя огонь, но вслед за ним пришел и ураганный ливень, сопровождаемый оглушительным громом и сверкающими молниями. Одна природная стихия не устояла перед другой, и огонь начал потухать. Через шум дождя и грома они услышали лай своих братьев и голос старого пастуха. Сверкнувшая молния на секунду показала их.

Ещё на подходе к животноводческой стоянке старый пастух видел маленький огонек костра, мерцающий вдали, но по мере приближения он стал замечать и другие огоньки. В конце концов, подъехав близко, он увидел, что вся стоянка полыхала в огне, разгоняемом порывистым ветром, превращавшим пламенные языки в огненные вихри, а ночное небо окрасилось заревом от большого пожара. Везде и повсюду валили черные тучи смрадного дыма. Из-за сухой травы, что была повсюду, пламя стремительно распространялось по животноводческой стоянке. Огонь был готов сжечь всю степь, оставив после себя лишь мертвую золу.

Старый пастух гнал своего коня настолько быстро, что тяжелые банхары отстали от него. В резвом галопе он мчался к своей стоянке, охваченной пламенем, но тот шквальный степной ветер, что разжигал огонь, вместе с этим принес с собой и ливень. Оглушительный шум проливного дождя перебивал трескающиеся звуки горения. Вода потушила пламя, но огонь уже успел охватить стоянку.

В кромешной темноте из-за грозовых туч и дождя пастух, прискакав на стоянку, начал робко бродить по памяти, не видя ничего, кроме темноты и шипящих тлеющих угольков. Щурясь и часто моргая, он робко блуждал по потухшей траве и липкой грязи, а неожиданный дождь крупными каплями бил его по лицу.

Он боялся и не хотел принимать мысль о том, что его сын умер. Старый пастух встал перед юртой, представлявшейся ему большой темной тенью, и не решался войти, переступая от смятения и переживаний. Сверкнувшая молния на миг осветила юрту, и он ужаснулся – обгоревший войлок и закоптившаяся дверь заставили его по-настоящему испугаться. Он вбежал в юрту, снеся перед собою обожжённые трухлявые створки.