чисто рейнское ЗОЛОТО - стр. 18

?[23] Все время деньги, все больше денег, чем все это кончится, папа? У нас нет никого, кто просирал бы все эти деньги, ах, ну да, извини, пожалуйста, конечно, у нас есть Фрейя, она это может. И все-таки мне жаль, что я съехала. У меня своя собственная работа, которая меня полностью устраивает. Если великаны получат зарплату за этот отвратительный дом, в котором я все равно не стала бы жить, тут-то нас и кинут. Ты часто оплачивал услуги великанов, так заплати и этим, заплати и в этот раз, папа! Не всегда плата неблагодарность, но в этот раз точно. Ребенок обнимает твои колени. Отец! Не наступай на ребенка, не дави меня![24] Я сделала то, чего не должна была, но я все еще боюсь. Только и делаю, что боюсь. Сама не до конца понимаю почему. Зачем ты дал мне это идиотское копье, если я не должна его использовать? Но я все равно сама себе не доверяю. К тому же мой последний парень его сломал. Фрейду нашлось бы что сказать на этот счет, если бы его спросили. Сыновья не должны сидеть за отцовским столом без оружия, но отец также не должен делать вид, что своим посохом бросает им вызов. Зачем ты пообещал мне меч, папа?[25] Или по крайней мере кого-то, кто сможет его держать, кто может его выковать, а может, в виде исключения, и то, и другое? Зачем ты пообещал мне героя? Как всегда, ты обещаешь, а потом не даешь! Зато я выдала: Там что-то плывет, что это, что это, прежде из моего копья выходили чернила, а теперь я печатаю, печатаю и печатаю, бесконечные предложения, бесконечные страницы, бесконечные биты и байты, без конца, непонятно зачем, но: вот оно! потому и не могу остановиться! На помощь! Смотрите сюда, я только и делаю, что собираюсь остановиться! Видите вы этому всему конец? Ну, видите! что за бессмысленный труд, я знаю, отец, что ты мне этого не велел. Этого и еще того. Вообще не велел чего-либо делать, кроме как носить героев, внутрь и наружу. Я спешу прочь, на восток, в стильном наряде. Не каждый видит меня такой, какой я вижу себя сама. Один скажет: Эта женщина накрашена и пострижена ручной гранатой! Это же так жестоко! Этот мужчина, должно быть, слеп! Я так старалась! Мы бежим и бежим, достигаем скалы, там и должна я уснуть, одна. Деньги, по крайней мере, хоть что-то делают. Но я должна спать. Но я не должна делать вообще ничего, говоришь ты, кто никогда ни за что не платит, но у кого все есть. Я не могу остановиться, я не могу вот так просто остановиться на этом месте, должно быть, это очень просто, просто сложить руки на коленях, взять героя, немного его поносить, и все. Остановись! Остановись! Спасибо, люди! Я пытаюсь, честно! Нужно просто прекратить работу и замолчать или же заняться чем-то еще, или устроить каникулы и ничего больше не делать. Я так бессмысленно устала. Я бы с удовольствием поспала, но тогда и огонь не нужен. Я сейчас соберусь! Только не засыпать, иначе все кончено. Я-то уж знаю, каждый хочет, чтобы я остановилась, наконец-то заснула, но я не хочу, не могу примириться с тем, что над моей болтовней зевают, я хочу посмеяться над голодом и жаждой, водой и камнями, хочу показать, что я могу позволить себе привилегию суждения, позволяю: Ваш приговор! Вы услышите его только от меня. Я хочу продолжать! Все сгорит? Мне все равно. Все и так слишком часто горело! Бросим этот пожар, иначе мы пойдем ко дну с нашими неудачами, с нашей внутренней неспособностью, отец! Носить героев, носить все время, все время носить кого-то другого, да, это было бы лучше, пусть и не для меня. Таскать героев, чтобы они из моих рук могли перейти в твои вооруженные части, вместо того чтобы подмазывать здесь! Мои пальцы куда прилежнее закона спроса и предложения! Но там, где ничего нет, каждый утрачивает свои права. Кто? Что? Теперь я должна их еще и принимать? Я не рекрутинговая компания! И это герои, эта вялая убоина? Я бы их не стала брать. Они же все уже мертвы! Что ты будешь с ними делать? Ты их рекрутировать собрался? На какую-нибудь битву, на какой-либо из сторон? Для последней битвы? Нет больше никаких сторон и никаких битв. Только конец. И все равно я бы с удовольствием поприсутствовала, как обычно. Пожалуйста, только не этот позор, я же еще сплю подобно всему народу, ничего больше не понимаю, ничего больше не делаю! И мне не разрешается больше носить героев. Все-таки это было лучше, чем ничего, даже если их больше нет среди живых. Поступки вместо слов! Пирожные вместо убийств! Для того, чтобы я могла писать дальше, другие должны читать. А иначе зачем я все это делаю? Но и они должны что-то привнести, их дух должен подернуться тихой рябью, а потом он дергает слишком часто, и вот уже контакт с моим единственным дорогим читателем прерван. Но ты же придумаешь что-нибудь, папа, чтобы занять чем-то дочь и героев тоже, в порядке общей очереди. Больше никогда не прижимать моего божественного рта к другому? Еще и это? Я даже представить этого не могу, ничего не делать. Таскала на себе героев, это было не умно, я никогда не считала ручную работу каким-то плюсом; а что касается писанины, кто знает, хотя столь многие этим занимаются, все ими забито, снова пришло что-то почитать, доставлено отрядом амазонок