Чисто Питерская Хтонь - стр. 47

– Мама, нет, — слышит она отцовский голос, строгий как никогда.

– А ты мне поспорь еще. Тебя спрашивал кто? – слова бабушки резкие, обидные. Лера хмурится и как можно тише пытается пройти к закрытой двери, чтобы лучше слышать, что творится за ней, в небольшой комнатке, обустроенной бабушкой под кабинет. — Ты говоришь про мою дочь! – если Лера до этого просто прислушивалась, то теперь боится выдохнуть только, чтобы не пропустить ни слова.

– Мы говорим про будущую большуху и без инициации не обойтись, ты знаешь. Или сейчас, или никогда. Я следующую внучку уже могу не дождаться.

– Ты говоришь это последние десять лет, — фыркает отец.

– И следующие десять тоже скажу. И ничего. Потерпишь.

– Она еще ребенок.

– Лера, зайди, пожалуйста. – Замереть, не в силах пошевелиться, единственная реакция. Чем себя выдала? Как так? – Лера, я прошу только один раз.

Выдохнуть для храбрости, в фильмах такое видела и нажать на тугую ручку. Холодный свет в комнате со светло-голубыми стенами ослепляет, заставляет зажмуриться.

– Завтра начнется твоя инициация, — голос бабушки, тот самый, из-за которого приказы выполняются бесприкословно.

– Эм, — ничего умнее Лера придумать не может.

Бабушка смотрит прямо на нее, в отличие от отца, который отводит взгляд. Лера знает эту позу, эти напряженные плечи. Он сдерживается, хотя очень злится. А сдерживается, потому что поделать ничего не может. Против слова большухи не попрешь. И бабушка хочет, чтобы я…могла так же? Ну, не сразу. Когда-то. Когда придет время.

– Мне нужно будет что-то сделать?

– Тебе надо будет что-то сделать.

Лерку аж передергивает от этого тона. Холодного, строгого, совершенно не похожего на ее бульбуль. — Скажу завтра, когда будем на месте. Сегодня с семьей пообщайся, завтра некогда будет.

Отец резко выдыхает и вырывается из комнаты словно из клетки. Доски стонут под его шагами, недовольные, что с ними так грубо.

– Но, буль…

Строгий взгляд блеклых от возраста глаз обрывает ласковое обращение.

– Резиновые сапоги надень, в лес пойдем. Все, иди.

Лера будто не может не послушаться, разворачивается и на автопилоте даже подходит к двери, пока мысль не мелькает и не делает ее свободнее:

– А это надолго? В Академии важная лабораторная в понедельник.

– За три дня еще никто не справлялся.

Обескураженная Лерка выходит из кабинета и осторожно закрывает дверь. Неизвестность пробирается под кожу муравьями, что бегут строем. Только обычно они бегут за едой, а здесь без цели бродят туда-сюда, только нервируют. Хочется почесать то тут, то там. Но Лера знает, если начнет – не остановится. Поэтому сжимает кулаки и начинает осторожно спускаться, так чтоб шею не сломать.