Чистая любовь - стр. 21
А потом, по неведомой мне причине, я задумался, а любит ли танцевать Мэллори Скутер.
Но эта мысль испарилась во время следующего же поворота.
Мое.
Всю свою жизнь я хотела смотреть на что-нибудь – на что угодно – и чувствовать, как это единственное, властное слово оказывается истиной.
В детстве я захотела собаку – и мы ее купили. Но она принадлежала не мне, а всем нам: моему брату, отцу, маме. У меня была отдельная комната, но ее тщательно обставила мама, не позволив мне проявить свою истинную натуру. На машине, которая появилась у меня, пять лет ездил мой отец, после чего передал мне. Даже в колледже я делила квартиру с тремя девушками, которых не знала, и это место вообще было чужим.
Сейчас, стоя посреди пустого торгового помещения, которое я собиралась переделать в художественную студию, я огляделась и попыталась прочувствовать его.
Мое.
Это место – мое.
Я должна была прочувствовать это, потому что на самом деле оно и было моим вместе с небольшой квартиркой наверху. Я была вольна делать с ним то, что захочу, и могла воплотить в жизнь свою мечту о собственной студии.
Я могла оглядеться и представить ее воочию.
Я увидела окна от пола до потолка, они пропускали солнечный свет и позволяли прохожим любоваться создаваемыми тут произведениями искусства. Я увидела заднюю комнату, которую переделаю в фотолабораторию, где будут медленно проявляться снимки. Увидела сцену для натурщиц, расставленные вокруг нее мольберты. Представила художников разных возрастов, которые смотрят на модель, а потом берутся за кисть. Я увидела мастер-классы для детей, увидела уроки для пар, увидела уроки эскизов для девушек, как они рисуют и пьют вино. Я представляла себе, как студенты посещают занятия со мной, оттачивают свое мастерство, становясь с годами сильнее и креативнее.
Вариантов, что могло бы произойти в этом пустом помещении, бесконечное множество.
И все же я не чувствовала, что оно мое.
Потому что за него приходилось платить.
На чеке было указано имя моего отца, который обеспечил меня этим объектом недвижимости. Только благодаря отцу у меня есть собственное жилье, а в будущем и бизнес.
И, чтобы сохранить это помещение, мне пришлось играть по отцовским правилам.
Каждый раз, когда эта мысль приходила мне в голову, я сжимала кулаки, раздувая ноздри, закрывала глаза и пыталась дышать так, чтобы кислород не обжигал легкие. Быть в долгу у отца – худшего я не могла и вообразить, но еще хуже – снова оказаться у него под каблуком, как это было до того, как мне исполнилось восемнадцать.
Но со мной случилось именно это.