Чингисхан. Тэмуджин. Рождение вождя - стр. 12

Он сел на свое место по правую руку от хоймора.

– Мы отсюда видели, что там творилось, – говорила мать, медным ковшиком наливая ему хурунгу. – Смотреть было страшно, от неба до земли темно, как ночью. Как вы ездите по таким местам – одни боги знают.

Тэмуджин принял чашу обеими руками, отлил несколько капель на край очага – угостил духов огня.

– С нами был Кокэчу, – он решил всего не рассказывать. – Он упросил богов отвести грозу.

– Упросил? – мать перестала мешать хурунгу, внимательно посмотрела на сына. – И гроза ушла от вас?

– Ушла сразу, как только он обратился к семи синим богам, – и, помолчав, добавил: – А поначалу от молний в глазах рябило.

– О небо, Ясал Сагаан Тэнгэри, неистощимо ваше великодушие! – Оэлун повернулась в сторону севера. – А Кокэчу, уже сейчас видно, будет могучим шаманом. И ты, смотри, никогда не ссорься с ним.

– Я не боюсь его, – нахмурился Тэмуджин. – Еще неизвестно, чей дух сильнее, его шаманский или мой дарханский.

– Не говори так!

– Он ничего не сможет со мной сделать! Духи моих предков не дадут ему, а надо будет, так и его душу съедят.

– Тихо, тихо! – Оэлун испуганно оглянулась на дверь. – Не кричи, люди услышат. Я ведь знаю, как силен ваш род.

– Тогда зачем ты меня пугаешь? – сказал Тэмуджин, остывая. Ему было неловко оттого, что так легко вышел из себя. «Все из-за Бэктэра, – досадливо думал он. – Как столкнешься с ним, так смута…»

Мать назойливо тянула свое:

– Я ведь просто говорю, что с ним лучше жить в мире. У тебя впереди трудная жизнь. У нойона всегда труден путь. И таких, как Кокэчу, нужно иметь среди друзей, а не врагов. Ты на меня не сердись, ведь я не при людях это говорю. Твоя праматерь Алан-гоа так же поучала своих детей, и они слушались…

– Ладно, – устало проговорил Тэмуджин. – Я это уже много раз слышал.

Помолчали. Тэмуджин размеренно и нарочито шумно отхлебывал хурунгу.

– Что сегодня добыл?

– Гусей и уток.

– Это хорошо, а то им баранина приелась, совсем не хотят ее есть, – Оэлун кивнула на Тэмугэ, молча поблескивавшего узкими щелочками глаз.

Перед закатом в айл Есугея пришли Унгур и Сача Беки. Они по-взрослому степенно подошли к двери и, пригибаясь под пологом, вошли в большую юрту.

Оэлун в узком деревянном бочонке сбивала масло. Тэмуджина не было. У очага сидел Хачиун, обгладывал гусиную косточку. Парни, прикладывая руки к груди, низко поклонились сначала онгонам, а затем и Оэлун.

– Хорошо ли живете, мать Тэмуджина?

– С помощью небожителей. Вы к нему? Подождите немного, он с Хасаром поехал за кобылицами. Хачиун, что же ты сидишь, смотришь? Уступи место братьям и налей им кумыса.