Чингисхан. Просто о сложном - стр. 13

Она, погладив кота, аккуратно поставила его на пол. Встала. Взяла меня под руку и шепотом попросила меня увести её. Я не сопротивлялся. Махнув папе рукой, который, казалось, ведя переговоры одновременно с тремя оппонентами, держал всё, что вокруг него происходило, под контролем. Мы вышли на улицу. Был вечер. Теплый. Наполненный шумом машин, который становился всё тише, потому как мы направлялись в парк, который располагался вдоль набережной. Мы молчали. Вдруг Элен остановилась и резко развернула меня к себе. Я увидел глаза полные слез, потекшую тушь с ресниц. Покусанные губы. Элен спросила:

– Это правда?

Я понял, что видимо мои родители сообщили немного раньше моего прихода новость, из которой становилось ясно, что мы переезжаем в Москву. Я не мог вымолвить ни слова, поэтому просто кивнул головой в ответ. Элен опять резко отвернулась от меня, отбросила от себя мои руки, державшие её, и побрела в сторону Сены^>9

Я постоял несколько мгновений, не зная, как себя вести в этом случае, и потихоньку, шаг за шагом, побрел позади Элен, как побитая собака. Заходящее солнце искрилось в зеркале реки, отражаясь в ней через немногочисленные тучки. Тени были максимально длинные, и я старался не наступать на тень своей любимой девочки и выкидывал почти акробатические номера, перепрыгивая, то через тень руки Элен, то через тень от её головы, поэтому со стороны должно было казаться, что за красивой и одинокой девушкой, гуляющей по парку, крадется маньяк-попрыгунчик у которого проблемы со зрением, и он никак не может отличить тень жертвы от её самой. На моё счастье поблизости не было полицейских и наблюдали за нами разве что несколько парочек, сидевших на скамейках в глубине парка, который уже начинал освещаться в одно мгновение везде вспыхнувшим искусственным освещением. Яркий свет диодных ламп, который был внутри тяжелых кованых столбов-фонарей, которые стояли в этом парке со времен Людовика Святого, был двояким, как сама история Европы.

Зажужжал телефон в моем кармане. Я посмотрел на экран. Это был мой друг Анри. Почти точная копия Д’Артаньяна, памятник которому я увидел впервые, когда мне было 10 лет. Он так же увлекался фехтованием и был родом из Беарна, поэтому никаких сомнений у моей семьи не было в том, что Анри прямой потомок бесстрашного дуэлянта, и по совокупности, маршала Франции, воспетого Александром Дюма. «Три мушкетера» я перечитывал неоднократно, и могу сказать, что по моим подсчетам, этот вспыльчивый предок Анри, убил и покалечил около девяноста пяти человек. Список впечатляющий. Я ответил на звонок и сообщил, что мы гуляем с Элен в парке возле её дома, Анри пообещал скоро примчаться и отключился. Тут до меня дошло, что вдвоём с Элен нам осталось побыть минут тридцать-сорок, а я еще ничего ей толком не рассказал.