Чингисхан. Имперская идея - стр. 26
Еще он сказал: «Человек, пьющий вино и водку, когда опьянеет, не может ничего видеть и становится слеп. Когда его зовут, он не слышит и становится немым; когда с ним говорят, он не может отвечать. Когда становится пьян, то бывает подобен умирающему человеку: если хочет сесть прямо – не может, и будет бесчувственным и ошеломленным, словно человек, которого ударили по голове.
В вине и водке нет пользы для ума и доблестей, нет также добрых качеств; они располагают к дурным делам, убийствам и распрям; они лишают человека вещей, которые он имеет, и доблести, которой он обладает. И становятся постыдны путь и дела его.
Пир в ставке монгольского хана. Персидская миниатюра, XIV в.
Государь, жадный до вина и водки, не способен на высокие помыслы, не может вершить великие дела. Военачальник, жадный до хмельного зелья, не может держать в порядке дела тысячи, сотни и десятка, не может довести эти дела до конца. Простой воин, который будет жаден в питье вина, подвергается весьма большой опасности, т. е. его постигнет великая беда. Человек простой, т. е. из черни, если будет жаден к питью вина, пропьет лошадь, стадо и все свое имущество и станет нищим. Слуга, жадный к питью вина, будет проводить жизнь непрерывно в мучениях и страданиях. Эти вино и водка не смотрят на лицо и сердце пьющих, одурманивают и хороших, и дурных. Хмельное зелье руку делает слабой, так что она отказывается брать, а человек становится неспособным к своему ремеслу; ногу делает нетвердой, лишает человека способности самостоятельно идти; сердце и разум делает слабым, так что человек не может размышлять здраво: все чувства и орудия разумения делает непригодными.
Если нет уже средства от питья, то должно в месяц напиваться три раза; если перейдет за три, будет считаться наказуемым проступком; если в месяц два раза напивается – это лучше, а если один раз – еще похвальнее, а если не пьет вовсе, что же может быть лучше этого? Но где найдут такого человека, который бы не напивался? Если найдут, то он достоин всякого почтения».
Еще он сказал: «Чингисхан перед тем, как предпринять поход в области Китайские и пойти войной на Алтан-хана (империи Цзинь. – А.М.), как обычно в таких случаях, один поднялся на вершину горы, развязал пояс, повесил его на шею, расстегнул застежки халата, пал на колени и сказал: «О Всевышний Тэнгри извечный! Ты знаешь и ведаешь, что прежде Алтан-хан произвел смуту и он начал вражду. Он убил безвинно Охин бархага и Амбагай-хана, которых схватили татары и послали к нему, а это были старшие родичи отца и деда моего.