Четырнадцатая дочь - стр. 40
В высоком бокале плескалась зеленоватая жидкость, кисло-сладкая, напомнившая Тане подкисший яблочный сок. На тарелке лежали ломтики сыра и копченого мяса, сбоку громоздились горячие плюшки, усыпанные крупными желтыми зернами. Таня отколупнула одно зернышко, надкусила. Маслянисто-ореховый вкус наполнил рот.
– Княжна Татьяна, вы булочку-то кусайте, нечего тут поклевывать, – тоном ворчливой нянюшки распорядилась Мелта, раскладывая на стуле платье темно-серого бархата. – Вам сегодня за город ехать, и еще неизвестно, когда вернетесь. Так что ешьте про запас. Фелоде, нашей кухарке, булочки с ирбисом всегда удаются.
Таня подхватила с подноса плюшку. Булочка с ирбисом – местной разновидностью ореха, судя по вкусу, – и впрямь таяла во рту. Она жевала и думала.
Благородная страдалица Аделина дер Фонрайт в эту ночь так и не пришла. Возможно, призрак бледной девы все же являлся, но Таня, налопавшись на ночь деликатесов с вечернего подноса, спала как убитая. И деликатных всхлипов благородного привидения не слышала.
Она решила на этом остановиться и особо тему не скрести. Ибо другой вариант – что страдалица Аделина была-таки казачком засланным и приходила припугнуть несговорчивую внучку по просьбе самих Тарланей, ей не нравился. Таня по-прежнему злилась на все тарланьское семейство, но некоторое сострадание к изгнанникам все же начала испытывать. А Аделину и вовсе жалела.
Занятая раздумьями, Таня незаметно для себя умяла штук пять булочек и выпила весь подкисший сок. Больше в нее не лезло, поэтому она взялась за ручки подноса, чтобы поставить его на кровать.
Мелта налетела вихрем, поднос исчез, а Таня была вздернута на ноги и отправлена в ванную. Когда она вернулась, в руки ей сунули чулки и увесистые ботинки.
– Дорожная обувь, – пояснила служанка.
У ботинок была толстая подошва и шнуровка по короткому голенищу. Обутки имели армейский, коричнево-зеленый цвет. Но на ноги они налезли легко и ступню облегали так, словно сшили их по Таниной мерке.
Ее облачили в серое платье, более скромное, чем вчерашнее зеленое – складок меньше и корсет свободнее. Вместо шнуровки имелся ряд пуговичек спереди. Вот только подол опять волочился по полу. Таня вздохнула. Придется снова держать на весу это юбочное изобилие, а не то наступишь на собственный подол, и пол в башка попадет…
Мелта зачесала Танины волосы в тугой узел на затылке, приколола шарф из тончайшего серого кружева к крохотной фигушке, что вышла из недлинных Таниных прядей.
– Готово, княжна Татьяна, – объявила под конец. И протянула ей кожаный мешочек на серебристой цепочке. – Это для вашего талисмана, того самого, что с собой носите. А то вы его за корсаж засунули, того и гляди, поцарапаетесь.