Четыре ветра - стр. 58
Она открыла калитку, косо повисшую на сломанной петле. На земле лежали десятки белых штакетин; некоторые сломались, другие вырвал свирепый ветер.
Из пыли торчали четыре серых камня. Три могилы детей Роуз и Тони – трех девочек – и Лоренцо…
Раф стоял на коленях перед надгробием сына.
Лоренцо Уолтер Мартинелли (1931–1931).
Элса опустилась на колени рядом с ним, положила руку мужу на плечо.
Раф повернулся к ней. Она никогда не видела в его глазах такой боли, даже когда они хоронили своего новорожденного сына. Рафу было всего двадцать восемь лет, он плакал, держа на руках крохотного бездыханного ребенка. Насколько Элса знала, он никогда не приходил сюда, никогда не преклонял колени на могиле сына.
– Я тоже тоскую по нему, – сказала Элса.
– На этой неделе старик Орлофф зарезал своего последнего бычка. Бедняга, в брюхе у него было полно песка.
– Да.
Элса нахмурилась: он как-то странно сменил тему.
– Энт спросил меня, почему у него все время болит живот. Я же не могу ему сказать, что это земля убивает его? – Раф встал и потянул Элсу за руку. – Давай уедем.
– Уедем?
– На Запад. В Калифорнию. Люди каждый день уезжают. Говорят, на железной дороге работа есть. А может, я попаду в эту программу Рузвельта. Гражданский корпус[19].
– У нас нет денег на бензин.
– Пойдем пешком. Поедем зайцами. Кто-нибудь нас подвезет. Мы доберемся. Дети крепкие.
Элса вырвалась и шагнула назад.
– Крепкие? У них даже обуви по размеру нет. У нас нет денег. Нет еды. Ты же видел фотографии гувервиллей, знаешь, как там. Энтони всего семь. По-твоему, как далеко он уйдет? Хочешь, чтобы он запрыгивал в поезд на ходу?
– В Калифорнии все по-другому, – упрямо стоял на своем Раф. – Там есть работа.
– Твои родители не уедут. Ты это знаешь.
– Мы можем уехать без них?
Эта фраза прозвучала как вопрос, а не утверждение, и Элса видела, что Рафу стыдно.
Он медленно провел рукой по волосам, посмотрел на мертвые пшеничные поля вокруг, на могилы, уже выкопанные на этой земле.
– Этот проклятый ветер и засуха убьют их. И нас. Я больше не могу этого выносить. Я не могу.
– Раф… что ты такое говоришь.
Эта земля – его наследие, их будущее, будущее их детей. Дети вырастут на этой земле, зная свою историю, зная, кто они и откуда родом. Они научатся гордиться, отдыхая вечерами после трудового дня. У них будет свое место в этом мире. Раф не знает, каково это – не иметь своего места в мире, но Элса знает, и она не желает своим детям испытать такую боль. Это дом. Раф должен понимать, что тяжелые времена рано или поздно заканчиваются. А земля остается. Семья остается. Как он может думать, что они могут бросить Тони и Роуз? Невообразимо, немыслимо.