Четыре сына. Рождение легенд - стр. 33
Мерод посмотрел на принца и увидел, как тот обнажил белоснежные зубы в насмешливой улыбке.
– Ты веришь в любовь, Мерод? Любовь бывает лишь в книгах и песнях. Есть страсть, влечение, томление. Восхитительные чувства! Нет ничего прекрасней на свете этих сладостных переживаний. Но любви нет. Есть лишь любовь материнская и братская. Она вечна. Не бывает такого, чтобы мать вдруг разлюбила свое дитя. А посмотри на мужа и жену, что клялись в любви. Что происходит через пару лет, когда желание утолено, а страсть уж прогорела? Они ищут других глаз, стремятся в чужие объятья. А мать никогда не предаст своего ребенка.
Обычно выражение лица Айдана III было отрешенное с нотками безразличия ко всему окружающему, но сейчас Мерод видел, как брови принца собрали складки на переносице, а в глазах появилась жесткость и суровость. Люхтерстейн догадывался, что все дело в матери Айдана, точней в ее тяжелой судьбе при дворе.
– Я бы не был столь ригористичен, Ваша Светлость, – слегка покачал головой Мерод. – Мы видели не так много за свои пятнадцать лет, чтобы размышлять о таких глубоких вещах.
– Я повидал достаточно, Мерод. И у меня есть все основания, чтобы говорить об этом.
Юный Люхтерстейн не имел привычки спорить с принцем, когда он впадал в такое мрачное расположения духа. Савит уже хотел выразить свое невнятное согласие, как Айдан, неожиданно, встрепенулся и его плохое настроение бесследно упорхнуло.
– Хотя никогда ведь не поздно поменять свое мнение. Я вполне допускаю возможность, что одно из этих прекрасных созданий когда-нибудь очарует меня настолько, что я соглашусь не просто взять ее в жены, а дать клятву перед самим Оркусом. Посмотри на этих сказочных фей. Какая из них самая красивая?
Сложно было выбрать какую-то одну даму. При первом взгляде Мерод и вовсе почувствовал растерянность. В глазах рябило от красок платьев и блеска драгоценностей, словно перед самым носом запустили фейерверк. Но при более детальном рассмотрении юный Люхтерстейн начал вычленять лица, которые казались ему миловиднее прочих. Многих из девушек и женщин Мерод знал, как, в общем-то, и сам принц, поэтому тыкать пальцем не пришлось.
– На мой взгляд, грана Фиорелла выделяется на фоне остальных, – отметил Люхтерстейн, рассматривая уже не юную, но совершенно не потерявшую свою прелесть статную женщину в темно-фиолетовом платье с очень пышной юбкой, делавшей ее талию осиной. На груди граны сверкала крупная брошь, усыпанная мелкими бриллиантами, вокруг которой клубились целые этажи черных рюш и оборок с вшитыми перламутровыми жемчужинами.