Четыре стихии. Тринадцать поземников - стр. 152
– Нам вообще по жизни не везет. Мы ведь Посланницы Судьбы, – горько хмыкнула Джен.
Девушки еще недолго поразмышляли над своей жизнью, а потом Фера начала вновь собираться во второй мир, Джен неожиданно вызвали к себе Бунтарщицы, а Лана осталась одна и еще немного позанималась с ножами – теперь уже не из-за злости, а из-за спортивного интереса. Где-то через пять минут после того, как она осталась в гостиной одна, кисть пронзила острая боль, и девушка отправилась бинтовать пострадавшую руку, не замечая, что последний нож не попал в цель, а упал на пол, отскочив от стены.
И ни одна из подруг так и не узнала, что в ванной на полу лежит обессилевшая Лиса, рыдающая так сильно, что дыхание прерывается, слезы застилают глаза, что невозможно различить, что происходит вокруг, тело пронзают волны слабости мелкими мурашками… А ее подруга вода, льющаяся сразу и в ванну, и в раковину, заглушает всхлипы и попытки вздохнуть первой красавицы училища.
***
– Ну, кто она? – снова и снова недоумевал Покровский, сидя за партой рядом с только что вернувшимся с третьей ступени Легковым.
Сейчас Трезубец вместе с группой находился в аудитории с огромным экраном и вторым ярусом. Следующую лекцию должна была читать директриса сразу нескольким группам. Измученная Татьяна Витальевна, которая сопровождала Легкова на третью ступень и выступала его представителем, сидела за преподавательским столом, спрятав уставшее лицо за ладонями.
– Конь в пальто, – огрызнулся утомленный Рома.
– Ты не знаешь, кто она? – спросил Саша, сидящий по другую сторону от друга. С Димой он старался не пересекаться ни фразами, ни взглядами, что делал и его бывший друг. Однако новость о том, что Рома выдал свою тайну, которую хранил вот уже больше полугода, заставила их снова признать существование в этом мире второго.
– А тебе не плевать?
– Мне? Мне интересно, – признался Белянин. – Брось. Это всему училищу интересно. На кого ты променял мою сестру?
– Никого я не менял! – зло выкрикнул Легков, привлекая к себе внимание однокурсников.
Несколько минут Трезубец сидел в тишине, ожидая, когда друг успокоится, а окружающие займутся своими делами, а не подслушиванием.
– Слушай, а что будет теперь с Аленкой? – через некоторое время спросил Саша.
– В смысле? – не понял Дима с другого конца стола. Рома этот вопрос проигнорировал, одарив друга злым взглядом.
– По-моему, ты ей действительно нравишься, – игнорируя вопрос Покровского, сказал Саша, вглядываясь в мрачное лицо друга.
– Слушай, если хочется кого-то пожалеть, пожалей меня, – посоветовал вдруг Рома с совершенно серьезным лицом. – Мне, между прочим, всю жизнь мучиться…