Четыре стихии. Сверкающее счастье - стр. 64
– Так мы и встречались…
– Пару месяцев!
– Ой, брось, мы знаем друг друга с самого детства.
– Не знаем. Я тебя двадцать семь лет не видела. Ты совершенно другой человек, я не узнаю тебя, – призналась девушка. – Ты странный.
– Я просто повзрослел.
– Не хочу сейчас это обсуждать. – Фера откинулась на спинку сиденья и закрыла лицо руками. – Я устала, поехали к Покровским.
Никита обеспокоенно посмотрел на девушку, и тут же вновь послышались сигналы ближайших автомобилей. Муранов вновь заматерился, пытаясь вернуть управление машиной. Фера вцепилась в сиденье руками и затаила дыхание до тех пор, пока аварийную ситуацию не удалось миновать.
– Тормози, – приказал она, когда они перестроились в крайний ряд.
– Да все нормально, сейчас сброшу скорость, и аккуратно доедем.
– Никита, тормози! Я сяду за руль, – настаивала девушка, испуганными глазами глядя на дорогу. Видя ее взбудораженное состояние, Муранов все-таки припарковался. И этот маневр вновь не прошел плавно.
– Да что с тобой случилось? – спросила Фера, выключая зажигание, когда Никита, как слепой котенок, стал тыкать во все попадающиеся кнопки. – Почему ты так водишь? Даже я не заметила в автомобилях существенных изменений за двадцать семь лет. Наоборот, легче управление стало.
– Прости, – еле слышно попросил Муранов, глядя в окно. – Давно не водил.
– Ты? – не поверила девушка. – Да ты же обожаешь машины и мотоциклы. Не поверю, что ты давно не водил!
Он промолчал, ничего не ответив.
– Никита…
– Тут недалеко. Можем и дойти, – не ответив на вопрос девушки, Никита отстегнул ее и свой ремни безопасности.
– Мы в другом районе, до дома Покровских еще очень далеко. Я поведу, – вызвалась Фера и хотела выйти из машины, но Никита остановил ее.
– Фера, мы туда не вернемся. Я забрал наши вещи. Сейчас пойдем в квартиру твоего отца, сегодня отдохнем, а завтра осмотрим клинику. Машину я попрошу кого-то из персонала отвезти Покровскому. Подругам можешь позвонить и сказать, что не вернешься.
– Что? – поразилась Фера такому плану.
– Хватит этого геройства. Совершенно глупого и бесперспективного. Я прошу тебя, – парень взял кисть девушки в руку и накрыл ее своей ладонью, – повзрослей. Ты умерла уже, и я даже думать не хочу, что это может повториться. Давай жить мирно, война, наконец, закончилась, ты вернулась. У нас есть квартира, есть клиника отца, где я могу работать. Наконец-то у нас есть мы. Я люблю тебя. И ты тоже любишь меня, пусть я и изменился, но не думаю, что настолько кардинально, что ты разлюбишь меня, если я тебе нравился даже в нашу молодость, когда обижал. Давай поженимся и больше не будем вспоминать об этом кошмаре, в который превратились наши жизни.