Четыре стихии. Сверкающее счастье - стр. 20
Сон Аквилевой, в отличие от подруги, был наполнен гневом и раздражением.
Фера стояла на кухне и мыла посуду, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать бить ее об пол, а то и еще об какую другую поверхность. Руки дрожали от гнева, она разве что не рычала, натирая тарелки и чашки. Но со стороны она должна была выглядеть спокойной, потому что именно на это надеялась, слыша, как бесится ее собеседник за спиной.
– Ты слышишь меня?! – Никита все-таки не сдержался и развернул ее к себе лицом, за что схлопотал пощечину мыльной тарелкой.
– Не трогай меня! – закричала Фера, чувствуя раздражение, но не понимая его причины.
Если бы она смотрела со стороны, то не сразу узнала бы того, кто резко схватил ее за руку, но сейчас быстро признала в мужчине, который по возрасту был сравним с ее отцом, Никиту.
– Если у тебя плохое настроение, не надо и меня выводить из себя! – строго и ровно сказала она негромким голосом, несмотря на то, что внутри нее все клокотало от гнева. На ум пришла девушка с длинной косой, которая во время выпускного в училище стала инициатором потопа круглого зала стихий и вывела ее из себя тем, что начала в наглой форме доказывать свою невиновность, хотя половина выпускников прекрасно видели ее и близняшек Исуповых на месте преступления. А теперь еще и Никита вернулся домой злой и стал выплескивать на нее накопившиеся за день проблемы, как будто ей своих было мало.
Фера глубоко вдохнула и выдохнула, откладывая тарелку в сторону и видя, как мрачнеет лицо Муранова.
– Прости. У меня очень тяжелый день. Сессия, выпускной, – попыталась она скрыть свой гнев за улыбкой, но Никита уже обиделся и сел за стол, бурча что-то о том, что его день ничуть не лучше.
За годы Фера уже привыкла, что стоит выслушать его, потому что Никите копить негатив нельзя в целях сохранения не только его, но и ее рассудка, но сегодня на чужие проблемы просто не было душевных сил. Поэтому она снова взяла губку и начала натирать грязную чашку.
А через некоторое время Муранов снова заговорил и снова принялся рассказывать, какие козлы работают в больницах города и какой он хороший и правильный. Фера опять глубоко вздохнула, пытаясь отгородиться от этого негатива, но через пару минут раздражение и гнев вновь завладели ее телом. Когда ей осталось домыть последнюю кружку, а мужчина переключился на недостатки администрации города, Фера вновь была готова сбросить гнев через крик, но не успела, потому что проснулась.
– Эй, просыпайся, – услышала Фера сквозь сон и открыла глаза. Она чувствовала себя как никогда отдохнувшей, и даже нервный и напряженный сон не испортил ей настроения.