Четыре стихии. Лунный мальчик - стр. 22
– Нет. Вы издеваетесь, – послышался из коридора жалобный стон, а вскоре в кухню вошел Матвей, на ходу застегивая черную рубашку. – Выключите эти завывания!
– Сам ты завывания! Она прекрасна! – заявила Ирина. Кирилл недоверчиво хмыкнул, выдавая свое сомнение.
– Это потому, что ты с ней не знакома, – поддержал друга Покровский, доставая из кухонного шкафа две чашки и две тарелки.
– А ты нас познакомь!
– День, когда я окончил здешний университет, – лучший в моей жизни, – заметил Матвей, разливая кофе по чашкам и раскладывая еще теплые блины по тарелкам. Поставив еду перед Женей, он сел рядом и снова поморщился, потому что музыкальный центр находился теперь как раз около него и песня про сестру в исполнении Джины звучала особенно громко. – И вообще, вспомните, зачем мы здесь собрались.
– Вот именно! – поддакнул Кирилл, недоумевая, как сам мог не придумать такой очевидный повод, чтобы заставить сестер послушаться. И это подействовало на девушек, которые, надувшись, все-таки согласились выключить музыку и присоединились ко всем за столом.
Матвей тем временем придвинул к Жене варенье и кивнул ей на еду. Девушка, которая уже больше двух часов просидела на кухне, только сейчас приступила к завтраку, после того как трапезу начал ее муж. Данное поведение пары поначалу здорово нервировало всю семью, но постепенно к их причудам привыкли, хотя Кристина и пыталась первое время переучить Покровского.
Дело было в том, что, так как Матвей провел большую часть своей жизни в третьем мире и вырос среди обычаев Бессмертных, привычки и определенные ритуалы в его поведении укрепились настолько, что справиться с ними было непросто, хотя он и понимал абсурдность некоторых из них. Так, например, он не терпел, когда в его дом кто-то входит впереди него без его разрешения, он не признавал религии Защитников, их веры в стихии и их силу, зато часто в его речи проскальзывали выражения вроде «Черная тебя покарала», «Зеленая посмеялась». Он не отличался и особой верой в Богинь, невзирая на то, что отец приучал его к вере и особенно советовал с почтением относиться к Черной и Красной.
Еще одним небольшим «пунктиком» у Покровского было отношение к жене. Его отец никогда не отличался следованием традициям по отношению к собственной супруге, но вот Матвей привык к тому, как другие мужчины обращались с женщинами, по крайней мере аристократы третьего мира, и сам перенес это в свою супружескую жизнь. Жене в первое время подобное отношение казалось странным, потому что она была родом с первой ступени, где женщин не очень-то и уважали, но она быстро привыкла к этим прихотям мужа. Например, Матвей злился, когда девушка ела то, что ей давали другие люди. И если к пище из рук женщин относился еще более или менее терпеливо, то из рук мужчин запрещал жене принимать абсолютно все: на пятой ступени поземного мира кормить женщину мог лишь муж, отец, брат и любовник.