Четыре сезона - стр. 39

Что касается Энди, то он поверил в рассказ Томми, и вот почему. Блэтч не случайно залез в дом Квентина. Знал, что «денежки у этого сукиного сына водились». И еще знал, что Квентин был тренером по гольфу. А надо сказать, Энди с женой регулярно, один-два раза в неделю в течение двух лет, выбирались в загородный клуб выпить и пообедать; когда же Энди узнал об измене жены, он и вовсе зачастил в уютный бар. Клуб был выстроен на эспланаде, и там же находилась станция техобслуживания, где в сорок седьмом подрабатывал механик… очень похожий на Элвуда Блэтча, каким его описал Томми. Здоровый малый, лысый, с глубоко посаженными зелеными глазами. У него была неприятная манера вдруг уставиться на человека, словно прикидывая, сумеет ли тот оказать ему сопротивление. Этот тип долго там не задержался, вспомнил Энди. То ли сам ушел, то ли Бриггс, владелец станции техобслуживания, выгнал. Но Энди его не забыл. Такие лица не забываются.

Дождливым ветреным днем, когда над серым зданием тюрьмы ползли такие же серые тучи, а за окошком в клеточку подтаивали последние островки снега, обнажая проплешины жухлой прошлогодней травы, Энди отправился к Нортону.

Офис начальника тюрьмы размещался в административном крыле и примыкал к кабинету его помощника. В тот день помощника на месте не оказалось, зато в кабинете находился зэк, которому начальство доверило натирать полы и поливать цветы. Я сейчас уже не помню его настоящего имени, все звали его Честером, потому что он прихрамывал, как маршал Диллон. Я подозреваю, что в тот день цветы не утолили своей жажды, а пол был натерт исключительно под дверью в кабинет Нортона. Честер приник ухом к замочной скважине и слышал, как начальник обратился к вошедшему:

– Доброе утро, Дюфрен. Чем могу помочь?

– Мистер Нортон, – начал Энди, и старик Честер с трудом узнал его голос, настолько тот изменился. – Мистер Нортон… произошло такое, что мне… что я… даже не знаю, с чего начать.

– Почему бы вам не начать с самого начала, – предложил начальник своим медоточивым голосом, словно приглашавшим собеседника затянуть с ним вместе двадцать третий псалом. – Это самое простое.

Энди так и поступил. Сначала напомнил обстоятельства, при которых он получил срок. Затем пересказал все, что услышал от Томми Уильямса. С учетом последующих событий называть имя последнего, вероятно, не стоило, но, с другой стороны, как иначе, спрошу я вас, он мог рассчитывать на то, что ему поверят?

Выслушав Энди, Нортон довольно долго молчал. Наверно, он откинулся на спинку кресла под портретом губернатора Рида, сцепил пальцы, выпятил губы, наморщил лоб… и надраенный значок заблистал во всем своем великолепии.