Четыре сезона - стр. 19
Все тот же Эрни отнес плакат Энди – из шестой камеры в четырнадцатую. И он же принес мне от него записку, в которой аккуратным почерком было выведено одно-единственное слово «спасибо».
Через пару дней, когда нас всех выстроили перед утренней жратвой, я мимоходом заглянул к нему в камеру и убедился, что Рита красуется над его койкой во всем своем пляжном великолепии. Она висела так, чтобы он мог на нее смотреть ночами, после того как выключали электричество и только свет газовых фонарей пробивался со двора. При ярком же свете утра на лицо Риты падала решетчатая тень от тюремного оконца.
А сейчас я вам расскажу о событиях середины мая пятидесятого, положивших конец трехлетней войне Энди с «сестричками». Они позволили ему перебраться из прачечной в библиотеку, где он и проработал до недавнего времени, пока не пришла пора распрощаться с нашей дружной семьей.
Вы, наверное, уже обратили внимание на то, что многое в моем повествовании основывается на слухах – кто-то что-то увидел, сказал мне, а я вам. Да, для простоты я действительно пользуюсь (и впредь буду пользоваться) информацией из вторых и даже третьих рук. Тюрьма есть тюрьма. Здесь один из главных принципов – О-Тэ-Эс – «один тип сказал», и, если хочешь быть всегда в курсе, живи по этому принципу. Ну и, конечно, учись отделять зерна истины от плевел лжи, сплетен и красивых сказок.
У вас, вероятно, складывается также впечатление, что я излагаю не столько конкретную биографию, сколько легенду; в этом, признаюсь, есть большая доля правды. Для нас, старожилов, знавших Энди не один год, он – человек, окруженный ореолом таинственности, существо, я бы сказал, полумифическое. История о том, как он не отсосал самому Богзу Даймонду, – часть этого мифа, так же как его война с «сестричками» или обстоятельства, при которых он получил место библиотекаря. Особенность последней истории заключается в том, что она случилась на моих глазах, и ее подлинность я готов подтвердить под присягой. Я понимаю, присяга осужденного за убийство немногого стоит, но можете поверить мне на слово: это чистая правда.
К тому времени мы с Энди сошлись довольно близко. Помните эпизод с фотоплакатом? Я, кажется, упустил один момент, а он небезынтересен. Через месяц с лишним после того, как он повесил Риту над своей шконкой (я уже успел забыть о ней, других дел хватало), Эрни просунул сквозь зарешеченное оконце моей камеры белую коробочку.
– От Дюфрена, – шепотом сказал он, не переставая махать метлой.
– Спасибо, Эрни, – с этими словами я опустил ему в руку полпачки «Кэмела».