Четыре сезона (сборник) - стр. 72
Я вскрыл пакет и прочитал письмо. Потом уронил голову на руки и заплакал. К письму были приложены двадцать новеньких пятидесятидолларовых банкнот.
И вот я сижу за столом в своей дешевой комнатушке отеля «Брюстер» и думаю, что делать дальше. Кажется, я слегка обойду закон. Нарушение условия освобождения. Преступление не слишком тяжкое: инспектор будет недоволен, но засад на дорогах никто выставлять не станет.
Передо мной эта рукопись. На кровати валяется весь мой багаж, умещающийся в чемоданчике размером с докторский. В кармане девятнадцать пятидесятидолларовых бумажек, четыре десятки, пятерка, три доллара и всякая мелочь. Я разменял одну из пятидесяток, чтобы купить упаковку бумаги и курево.
Я раздумывал, как быть дальше. Но на самом деле никаких сомнений не было. Всякий выбор сводится к одному простому вопросу: быть или не быть, жить или существовать.
Сперва я положу рукопись в чемоданчик. Затем закрою его, возьму пальто, спущусь по ступенькам и покину этот клоповник. Я пойду в бар, положу перед барменом пять долларов и закажу две порции «Джек Дэниэлс» – одну для меня и другую для Энди Дюфресна. Если не считать того пива на крыше фабрики, это будет первая моя выпивка с 1938 года. Затем я поблагодарю бармена и оставлю ему доллар на чай. Я пойду к станции Грейхаунд, где куплю билет до Эль-Пасо. Там я пересяду на автобус до Макнери. Когда я приеду в этот городишко, там уже будет видно, сможет ли такой старый плут, как я, пересечь мексиканскую границу.
Я запомнил это название: Зихуатанехо. Такое название трудно забыть.
Я чувствую прилив энергии и настолько возбужден, что едва могу держать карандаш в дрожащей руке. Думаю, такое возбуждение может испытывать только свободный человек, отправляющийся к океану.
Я надеюсь, Энди сейчас там.
Надеюсь, что смогу пересечь границу.
Надеюсь увидеть моего друга и пожать ему руку.
Надеюсь, что Тихий океан такой же голубой, как в моих снах…
Я надеюсь.
Лето распада
Способный ученик
1
Парнишка, мчавшийся по тихой пригородной улочке на отличном велосипеде фирмы «Швинн» с изогнутым рулем, был похож на типичного американского подростка, каким он, собственно, и являлся. Тодду Боудену исполнилось тринадцать лет, рост и вес нормальные, волосы светло-соломенные, глаза голубые, зубы ровные и белые, а чистое и загорелое лицо лишено даже намека на обычные для этого возраста угри.
Он крутил педали, мчась по залитой солнцем улице за три квартала от дома, и на его лице играла та особенная улыбка, что бывает на лицах ребят только в летние каникулы. Его вполне можно было принять и за разносчика газет – и он действительно подрабатывал доставкой «Клэрион» подписчикам Санта-Донато. Еще его можно было принять за торговца поздравительными открытками, что, кстати, тоже соответствовало действительности. На таких открытках обычно печатали имена отправителей, например «Джек и Мэри Бёрк», или «Дон и Салли», или просто «Мерчинсоны». Такие парнишки часто насвистывают во время работы, и Тодд тоже иногда насвистывал, причем очень даже неплохо. Отец Тодда – архитектор – получал сорок тысяч в год, мать была домохозяйкой с дипломом секретаря и подрабатывала машинописными работами на дому, если позволяло время. Она и с отцом-то познакомилась, когда тот искал себе секретаршу в машинописном бюро. Мать аккуратно хранила в отдельной папке все табели успеваемости Тодда. Самый лучший был за четвертый класс, на котором миссис Апшоу даже написала: «Тодд – на редкость способный ученик». И это была чистая правда. Одни отличные и хорошие отметки. Учись