Четыре подковы белого мерина - стр. 31
А Вика уже и вспомнить не могла, кто посоветовал ей держать Ладу и Димку на таблетках. И названия препаратов кто-то написал, и рецепты помогли достать. И Вика рада была, что от цветных маленьких таблеточек подруга успокаивалась, переставала рыдать. И не видела ее заторможенного состояния и нервозности, возникавшей через некоторое время, тоже не видела. Нервозность и слезы Лада гасила таблетками.
«Синдром отмены» – так, кажется, это называется. Лада тяжело его перенесла. Она не связывала свое состояние с тем, что у нее закончились привычные таблетки. Ей было плохо. Также плохо, как и три месяца назад после похорон Глеба. Она старалась загружать себя работой по самую макушку, и это помогало.
Ровно на время работы. А как только она погружалась в свои мысли, так тут же теряла контроль над собой, и слезы катились из глаз сами по себе.
Лада пыталась анализировать свое состояние. Что это? Жалость к себе самой? Боль от одиночества? И да и нет. Ночей она боялась и ждала их. Ночью она упрашивала кого-то, чтобы Глеб ей приснился, чтобы рассказал, как ему там. А утром разгадывала свои сны. Для этого ей не нужны были никакие сонники. Этим смешным книжкам Лада не верила. А верила собственной интуиции.
Сны иногда радовали, иногда огорчали. Когда Глеб приходил к ней живым и общался, она была счастлива. А когда лишь показывался и тут же уходил от нее, она умирала от горя снова и снова и спрашивала: «Почему???»
Однажды он рассмеялся в ответ на ее вопрос, и она проснулась в слезах. Сны и явь перемешались, одно от другого было непросто отделить. Лада стала записывать сновидения.
С Димкой на эту тему ей не совсем удобно было говорить, но как-то раз он сам у нее спросил:
– Мам, а тебе Глеб снится?
– Снится, да. – У Лады защипало в носу, и она поняла, что сейчас расплачется. Ей казалось, что Димка, материалист до мозга костей, не поймет ее.
А он вдруг сказал:
– Мне он тоже снится. А сегодня в моем с ним сне была и ты.
– А… как я там… была? – спросила Лада.
– Мне приснилось, что Глеб позвонил домой, сюда. Я трубку снял, а он говорит: «Димыч, я сейчас приеду, с мамой. Нам нужно взять новый мяч и сетку, и мы едем на дачу. Ты с нами?» Я, конечно, сказал, что жду вас и на дачу поеду. И вы приехали. И я, когда он руку мне протянул, почувствовал, как он мне ее жмет. А потом он обнял меня, и я опять почувствовал его живого.
Димка замолчал. Потом достал какой-то пузырек, открыл его дрожащей рукой и отсыпал в ладонь три таблетки. Закинул их в рот, сделал глотательное движение и запил холодным чаем из стакана, который стоял на тумбочке у его дивана. Лада проследила за этим, дождалась, когда Димка закурит, – после аварии он стал курить дома, открыто, – и поторопила его: