Четыре подковы белого мерина - стр. 26
– Ягоды, рыбалку и волейбол я вам гарантирую!
– Глеб Аркадьевич, я ведь живу вдвоем с Димой. – Лада внимательно посмотрела на Стрелецкого. Он ей нравился, конечно, но ради него она не оставила бы Димку на маму и отчима.
– А я вас вместе с Димкой приглашаю!
– Ну, если с Димкой…
Они встретились утром в субботу. Глеб подъехал к их дому на своем жигуленке, на багажнике которого красовалось имя – «Лада».
– Вот, так судьба повернулась! – немножко смущенно сказал Стрелецкий. – Я про машинку свою всегда говорил: «Моя любимая девушка Лада!» И то, что я в жизни встретил девушку с таким именем, – это судьба.
– Скажете тоже – «девушку»! – смутилась Лада.
Ей было приятно слышать все это, но она не спешила отвечать ему взаимностью. И, лишь увидев, что Димка «выбрал» Глеба, она скинула крючочек с потайной дверцы где-то у себя внутри и позволила Стрелецкому ухаживать за собой.
Димка был счастлив. Рядом с ним появился мужик, в которого он по-мальчишески был влюблен, которого боготворил. Будь он младше, легко назвал бы Глеба «папой». Ему очень хотелось его так называть. Но он был в том возрасте, когда это очень трудно сделать. А Глеб хорошо его понял. На тренировках в спортшколе он по-прежнему был для Димки Глебом Аркадьевичем, а дома – просто Глебом.
– Давай договоримся так: никаких «дядь»! Терпеть не могу это обращение – «дядя»! Да еще «дядя Глеб»! Фу!
В то холодное питерское лето Лада умерла вместе со своим любимым. Нет, она ходила и говорила, ела, пила, мыла пол, но живой при этом не была.
Они проводили свой большой учительский отпуск на даче Глеба. Лада варила варенье из малины, крыжовника и черной смородины, солила огурцы в трехлитровых банках, мариновала помидоры. В дни, свободные от дачного хозяйства, если погода позволяла, Лада с удовольствием качалась в гамаке и читала книжку. А если за окном лил дождь, то она скрывалась в доме, где просто бездельничала перед телевизором, слушая барабанную дробь по жестяному откосу. А если лишь моросило, но все же было тепло, выбиралась на открытую веранду, где под навесом пыхтел самовар. Его топили шишками, и из кривой трубы, выведенной над навесом, валил дым.
Ах, какое это удовольствие – качаться в старом кресле, закинутом линяющей шкурой какого-то неведомого животного, и пить чай из настоящего самовара! И непременно с пенками от малинового варенья! Варенье – это тоже очень вкусно, но пенки – это безумно вкусно. Карамель собственного приготовления, нежная, тающая во рту. Да все это под грибной дождик с солнышком, лучи которого, наконец-то смогли пробиться сквозь туманные залежи, образовавшиеся за лето.