Четыре ночи - стр. 4
– Замутим ещё чифирку, согреться, – сказал Сеня, выдержав паузу. – Что-то мёрзко стало.
Несмотря на то, что в камере было не меньше плюс тридцати, Алексей тоже почувствовал ледяные когти, подбирающиеся к самому сердцу.
– А там я тебе всё подробненько расскажу. Только вряд ли ты будешь в восторге.
С этими словами Сеня поднялся и занялся заваркой. На лице его застыла жуткая маска испуганного старика. При том и житейская мудрость никуда не делась. Это пугало вдвойне.
– Не знаю, что здесь творится, – начал Сеня, отхлебнув положенные два глотка, – но эта хрень мне не по нутру.
Алексей едва сдержался, чтобы не задать вопрос, какая именно «хрень», но воспитание взяло верх. Его с детства учили слушать.
– А суть такова: десять дней назад нас в этой камере было трое: я, Клещ и Кабан. – Его глаза остекленели, словно он обратился ими вглубь своей памяти и там перед ним разворачивались события, так напугавшие его. – Но оба они: и Клещ, и Кабан – померли.
Глаза Алексея широко раскрылись:
– Как? Сами умерли?
– Не знаю уж, как там лепилы, в смысле врачи, точканули их смерть, может, инфаркт, может, ещё что-нибудь сочинили… Но… Их убили, отвечаю.
– Но как? Каким образом? – Внутри у Алексея всё похолодело. Больше всего в своей жизни он боялся встретиться лицом к лицу со смертью.
– Канат, в таких местах люди откидывают копыта часто, в основном после допросов, так что лепилы уже научились выкручиваться, но тут… Уверен, тут что-то другое. И, поверь мне, более страшное.
Сеня хлебнул чифира, прикурил сигарету и затянулся.
– Нас троих привезли сюда с тюрьмы. Клеща и Кабана на суд, а меня – закрыть дело по убийству одного козла. Короче, обычная бумажная волокита.
Они вошли в камеру номер девять взбудораженные после бессонной ночи и поездки на автозаке. Клещ выбрал себе койку (в местах лишения свободы именующуюся шконкой) под металлическим листом с дырками, заменяющим окно, Кабан и Шило устроились возле стен. После тесноты тюремных камер здесь был сущий рай.
– Братухи, мутите чифир, – сказал Клещ. – А я попробую добазариться насчёт чего-нибудь покрепче. Ловэ у меня есть.
Все занялись своими делами. Чифир заварился через двадцать минут, ещё через десять к Кабану, родители которого уже знали, что он приедет, принесли передачу под дружные возгласы: «А вот и хавчик!». А ещё через полчаса прибыла литровая бутыль спирта.
– Сговорчивые вертухайчики, – радовался Клещ, прижимая ёмкость к груди, как родное дитя. Затем он открыл кран и положил спирт под струю ледяной воды.
– Береги себя, – прошептал он с вожделением.