Четвёртый Рим - стр. 36

– Может и трусы, но не идиоты! – прокричал им в ответ Никитин. Вольники возмущённо стали размахивать саблями, но второй раз получать вольтами в лицо не спешили.

От активного наступления, ряженные казаки перешли к позиционной войне. Их атаман – высокий мужчина славянской внешности, средних лет, приказал взять полицию в блокаду.

– Алексей Григорьевич, что будем делать? – этот вопрос каждый молодой сотрудник задавал в течении нескольких часов. И полковник не знал ответа.

Вольники, очевидно решили взять их измором и основательно к этом подготовились. Осадить филиал государственной силовой структуры было верхом безумия. Безусловно, полиция изрядно сбавила в авторитете за последние годы, но на такую наглость, тем не менее, ни кто бы не решился.

– Алексей Григорьевич, к границе защитного купола приближается один из вольников. – воскликнул молодой полицейский – Он размахивает белой тряпкой.

– Переговорщик. – сказал Никитин – Делать нечего, пропустим его. Павел – временно отключи щит в этом секторе и реактивируй, когда клоун в папахе зайдёт внутрь. Остальные, рассредоточится. Возможно, что это отвлекающий манёвр.

Вольник остановился у самого края допустимой границы и выжидательно посмотрел в глаза Никитину. Тот кивнул и «парламентёр» осторожно переступил черту и, уже более бодро, направился в здание.

– Я пришёл говорить от имени всех казаков станицы Драговича. – официальным тоном произнёс казак.

– А самого, как звать? – спросил Никитин, скрестив руки на груди.

– Аркадий Кравченко. А вы…

– Полковник Алексей Никитин.

– Никитин? – удивился Артур – Ваша фамилия,.. вы случайно не родственник…

– Да-да, Григорий Никитин мой отец.

Холодный взгляд вольника смягчился и тот изобразил лёгкий полупоклон.

– Для меня честь познакомится лично с сыном героя Ирия.

– Благодарю. А теперь давайте закончим с формальностями и любезностями и перейдём к основной теме. А то мои люди устали и хотят домой. Их смена давно закончилась.

– Мы лишь требуем правосудия. Убит молодой отрок нашего народа. Зарезан собственной шашкой.

– О каком правосудии речь? – холодно спросил начальник полиции. Желваки поверх впалых щёк подёргивались, а глубоко посаженные глаза буравили вольника суровым взглядом – В вверенном мне городе совершено убийство. Расследование и выслеживание подозреваемого – моя юрисдикция. Вам нечего боятся. К концу недели убийца будет пойман.

Ответ не устроил Кравченко. Его лицо оставалось бесстрастным, но ладонь, как бы не в значай, легла на эфес спрятанного в ножнах, плазмоклинка. Недобрый знак.

– Не хочу вас обидеть, но наш народ не разделяет ваш оптимистичный взгляд на бюрократическое болото.