Четвёртый Рим - стр. 1

Вместо пролога: полвека назад

Десятое января, всегда считался знаменательным днём и поводом для праздника. В этот день, на руинах России был основан Ирий – первая цивилизация, возникшая после Слёз Ангелов.

Но теперь, цвета и смысл десятого числа, первого месяца, поменяются в корне.

Григорий Никитин наблюдал, как к закрытой угольной шахте, с каждым часом стекается всё больше народу. И ведь это не любопытные зеваки, а познавшие горе граждане, жаждущие возмездия.

– И они его получат – сказал генерал, отвечая своим же мыслям.

– Что? – спросил молодой адъютант – Вы что-то сказали, господин генерал?

Григорий поморщился. Ох уж эта усреднённость. Традиционное «товарищ», напоминало о не самых приятных временах истории, а ещё более древнее «ваше благородие», хотели вернуть уж самые отбитые консерваторы. Сошлись на лёгком и нейтральном компромиссе, который с трудом, но устроил всех.

– Довольно-таки иронично, правда лейтенант? – обратился он к адъютанту, решив поделится своими мыслями – Больше полтора века назад, когда всё пошло по звезде, остальной мир, который даже не начал зализывать раны, а у нас уже был пир во время чумы. Ирий тогда ещё был маленьким городом, затерянным в бывшей Сибири, но новоявленная знать уже раздувалась от пафоса, словно они правили империей круче Рима, Персии и Египта вместе взятых. Маленький оазис во всеобщем хаосе, а сколько бахвальства и гордости!

– Это был действительно великий день, господин генерал – аккуратно возразил адъютант, но Никитин, сделал вид, что не услышал и продолжил свой рассказ:

– А сейчас всё наоборот. Земля успокоилась, люди адаптировались и отстроились. А былую катастрофу вспоминают только, как повод по бухать на поминках. И тут, у нас недавний день возрождения теперь ассоциируется с горем, потому что мудак, который должен был защищать Ирий, утопил его в крови. Но что такое эта трагедия, произведённая на весь мир.

Монолог генерала, в очередной раз заставил мозги адъютанта пылать и плавится. Он знал о любви Григория Никитина ко всякого рода философствованиям, но каждый раз всё равно попадался на очередную поучительную речь.

К счастью для него, генерал отвлёкся на вовремя прибывший бронированный фургон. Машина притянула к себе внимание всех жителей города. Едва завидев фургон вдалеке, гул множества голосов сменился напряжённой тишиной. Которая продлилась недолго.

Чёрный транспорт замедлил ход, водитель стал сигналить людям и толпа послушно расступилась. Глядя на эту сцену, Григорий отчего-то вспомнил библейский сюжет, как Моисей развёл море, спасаясь от египтян.

Фургон, тем временем развернулся и задом приблизился к воротам и остановился.

– Рассредоточится! – генерал Никитин отдал приказ, и солдаты в униформе цвета «хаки» перекрыли дорогу по обе стороны, создав безопасный коридор. Григорий знал, что сейчас начнётся и в душе был согласен с ними, но приказ есть приказ: ни в коем случае не допустить беспорядков и самосуда.

Двери фургона открылись, выпустив группу вооружённых до зубов людей, в тяжёлых бронежилетах, при виде которых Никитина ужалила зависть. Наёмники корпораций получают всё самое лучшее, а государственной армии достаются только объедки.

В следующую секунду, из машины буквально вытащили приговорённого, закованного в наручники. Зрелый мужчина, высокий и широкоплечий, но тощий, как скелет. И тут толпа взорвалась.

– Убийца!

– Мерзавец! Будь ты проклят!

– Гори в аду!

– Отдайте его нам!

Сотни людей: мужчин и женщин всех возрастов, пытались прорвать заслон военных.

– Держать строй! – приказал генерал – Они не должны прорваться!

Проще сказать, чем сделать. Пока преступника вели к воротам, толпа с каждой минутой напирала сильнее. Вот полетели камни и мусор. Обломок кирпича от рикошетил от каски одного из конвоиров. Адъютант не выдержал и дал залп из автомата в воздух.

– Идиот, ты с дуба рухнул?! – рычал на него генерал – Думаешь, это их успокоит? Они ещё сильнее разозлятся.

Человек, ставший причиной праведного гнева толпы, не выказывал ни страха, ни смирения. Напротив, осуждённый периодически вызывающе поглядывал в обе стороны, одаривая собравшихся взглядом абсолютного презрения. В какой-то момент, он даже брезгливо поморщился и сплюнул на сырую землю.