Четвертый эшелон - стр. 8
– Здорово, Соколов, – дежурный пожал ему руку, – там тебя дворничиха дожидается.
В коридоре на истертой до блеска деревянной скамье сидела дворничиха из дома пятнадцать. Ждала она его недолго, как заметил Соколов, снег у нее на валенках так и не успел растаять.
– Ты чего это, Климова, в такую рань?
– Да как же, Василий Андреевич, несчастье у нас какое. Жилец-то из шестой…
– Судин, что ли?
– Он самый, Илья Иосифович по делам уехал, а у него что-то с газом. Видать, горел, он не выключил, а знаете, как теперь, газ-то по три раза на день перекрывают. Вонища на всю лестницу.
– А я тебе, Климова, зачем? – Соколов начал расстегивать шинель. – Я же не слесарь.
– Так слесаря я позвала. А он ни в какую, говорит, без милиции не пойду. Мало что пропадет или еще как.
– Это он, пожалуй, прав. – Соколов застегнул шинель. – А почем ты знаешь, что жильца нет?
– Так я и в дверь звонила, и по телефону.
– Какой у него номер?
– Г-1-74-78.
– Пойду сам позвоню.
Соколов вышел в дежурку, набрал номер. Двадцать раз басовито и длинно пропела трубка.
«Надо идти, – подумал участковый, – а то, не дай бог, газ скопится, замкнет где электричество, одна искра – и весь дом на воздух».
Идти не хотелось, он добирался до работы из общежития на Шаболовке с двумя пересадками, в трамвае было холодно, как в погребе. Он продрог в подбитой «рыбьим мехом» синей милицейской шинели, ноги в сапогах сделались дубовыми, а главное, от холода у него длинно и мучительно ныло раненое плечо.
Но ничего не поделаешь: идти было надо.
– Я в дом пятнадцать, в Зачатьевский, – сказал Соколов дежурному, – там с газом что-то.
– Ладно. – Голос у дежурного был вялый и сонный.
Соколов вышел на улицу, и холод снова сдавил его железным обручем. Снег визжал под подошвами сапог, переулок, заваленный сугробами, казался синим. Где-то за Москвой-рекой, над башенкой монастыря, появилась мутноватая светлая полоска, оттуда в город приходил рассвет.
Соколов шел быстро, и дворничиха в тяжелом тулупе и огромных валенках едва поспевала за ним.
– Ох, – вздохнула она, когда переулок, выгнув горбатую спину, резко пошел вверх, – заморил ты меня, Андреич, жарко.
Соколов, скользя кожимитовыми подошвами, мысленно ругал мальчишек, раскатавших спуск и превративших его в сплошной каток. Он так и не согрелся, дойдя до холодного подъезда дома пятнадцать.
– Слесарь-то где, Климова?
– Ждет наверху.
На площадке второго этажа стоял резкий запах газа, у стены на чемоданчике сидел слесарь.
– Здорово, участковый.
– Здоров, Петрович.
Соколов повернул звонок.
– Не стоит. – Слесарь встал. – Я уже раз десять звонил, без толку.