Четвертый эшелон - стр. 26
Игорь расстегнул планшет, вынул объяснение Литовской. Данилов направил лампу, чтобы свет падал лучше, и начал читать. Читал он медленно, по нескольку раз акцентируя внимание на каких-то фразах и подчеркивая их карандашом.
– Так, – он положил объяснение на стол, – поработали неплохо. Какое у тебя впечатление?
– Пока никакого, – честно сознался Игорь, – Баку, Белоруссия. Золото, деньги, морфий. Полковник-летчик. Пока туман.
– Так, что ли, и докладывать будем – «туман»?
– Устал я что-то. Хочу передохнуть часок.
– Ладно, майор, иди в свой новый кабинет. Да не забудь документы заменить согласно новому званию и должности. И подумай, кого послать в Баку.
– А чего думать, Сережу.
– А если Никитина?
– Я думаю, лучше Белова. Работать-то придется с женщиной. К ней, наверное, подходец нужен.
– Ладно. Согласен. Иди готовь приказ.
Муравьев вышел, а Данилов вновь раскрыл папку с делом. Жаль, что его не вызвали сразу утром. Он, конечно, доверял ребятам, но свой глаз, он вернее. Так что же мы имеем, уважаемый Иван Александрович, деньги 570 тысяч, забандероленные в стандартную банковскую упаковку… Дальше… Пластины желтого металла… Вот акт экспертов… Золото. Червонное. Госклеймо. Номер… Так… Далее… Ага… Вот что интересно, в обращении настоящие пластины не бывают… Читайте – нигде не продаются… «…Хранятся в отделении Госбанка и спецхранах…» Понятно… Это уже зацепка… Видно, где-то ограблен банк или напали на инкассаторов… Правда, может, это от немцев осталось… Выясним. Немедленно выясним. Морфий. Он – лекарство, снимающее боль, он же и наркотик… Где же акт медосмотра Кузымы… Вот он… «На руках и левом бедре следы уколов…» Понятно… «Состояние наркотической эйфории…» Наркоман… Знал, что у Судина морфий, и шел к нему… Откуда знал?.. Полковник-летчик… Стоял с ним у дома… Шел с ним по переулку… Его видели с покойным… Ох, не нравится мне этот полковник… Ниточка к нему одна – от Кузымы… Полковник… Это уже горячее.
Телефонный звонок прервал его рассуждения где-то на середине. Данилов поморщился и поднял трубку.
– Данилов.
– Товарищ подполковник, капитан Платонов докладывает.
– Слушаю вас.
– Убитый младший лейтенант Соколов вел служебные записи. Ну, что-то вроде дневника. Я взял их читать. Там много о «полковнике» этом, номера машин, на которых он приезжал.
– Где дневник?
– Выслал к вам с милиционером. Машиной.
– Спасибо, капитан, ваш Соколов был молодец.
Данилов повесил трубку и вдруг понял, что вот она, редкая, как говорят его «клиенты», «фрайерская» удача.
А что, собственно, такое удача? В тридцать девятом году он допрашивал бандита Сенечку Быка. Сенечка в преступном мире «ходил в авторитете», считался одним из некоронованных королей. Он сидел в его кабинете в кожаной коричневой куртке, шоколадных брюках и желтых ботинках на каучуке, ворот рубашки крученого шелка был оторван начисто, уж больно дергался Сенечка, когда его брали. Сидел он непринужденно, заложив ногу за ногу, и курил свои папиросы «Совьет юнион». Самые дорогие, в красной коробке, на которой была выдавлена знаменитая мухинская композиция. Поигрывая длинной папиросой под названием «метр курим, два бросаем», Сенечка жаловался Данилову: