Четвертое крыло - стр. 6
– Ты упоминала об этом. – Я приподняла бровь. – Раз или два.
– Прости. – Она поморщилась, присела и начала распаковывать рюкзак.
– Что ты делаешь?
– То, что когда-то Бреннан сделал для меня, – тихо ответила она, и горе холодной ладонью стиснуло мне горло. – Ты умеешь пользоваться мечом?
Я покачала головой:
– Он слишком тяжелый. Зато я довольно сносно управляюсь с кинжалами.
И охренительно быстро, если на то пошло. Молниеносно. Нехватку силы я отлично компенсировала скоростью.
– Поняла. Хорошо. Теперь брось рюкзак и сними эти ужасные ботинки.
Она быстро перебрала принесенные вещи и протянула мне новые сапоги и черную форму.
– Надень это.
– Что не так с моим рюкзаком? – спросила я, но все равно спустила его с плеча.
Она тут же открыла его и распотрошила все, что я тщательно упаковала.
– Мира! Я всю ночь его собирала!
– Он слишком тяжелый, а ботинки могут тебя и убить: с такими гладкими подошвами ты просто соскользнешь с парапета. На всякий случай я заказала для тебя сапоги на резиновом ходу, а сейчас, моя дорогая Вайолет, наихудший «всякий случай» из всех возможных.
Потом по комнате полетели книги, приземляясь рядом с ящиками.
– Эй, я могу взять с собой только то, что смогу утащить на себе! И я хочу тащить именно их!
Я бросилась за следующей книгой, и мой любимый сборник мрачных басен едва удалось спасти, прежде чем Мира успела отшвырнуть его.
– Ты готова умереть за книги? – спросила сестра, и взгляд ее стал жестоким.
– Я смогу нести их!
Всё это было нелепо. Неправильно. Я должна была посвятить жизнь книгам, а не бросать их сейчас в угол, чтобы облегчить рюкзак.
– Нет. Ты не сможешь. Ты едва ли втрое тяжелее рюкзака, ширина парапета примерно восемнадцать дюймов, высота двести футов над землей, и в последний раз, когда я смотрела на небо, там собирались дождевые тучи. Тебе не дадут отсрочку, не позволят переждать дождь только потому, что мост стал вдруг скользким. Ты упадешь, сестренка. И умрешь. Может, все же послушаешь меня? Или хочешь присоединиться к другим мертвым кандидатам на завтрашней утренней перекличке?
В стоящей передо мной всаднице не было и следа моей старшей сестры. Эта незнакомая женщина выглядела проницательной, хитрой, почти жестокой. Эта женщина за все три года учебы заработала единственный шрам – от раны, нанесенной ее собственным драконом во время Молотьбы.
– Потому что это все, что от тебя останется. Еще одно надгробие. Еще одно имя, выжженное на камне. Брось книги.
– Эту дал мне папа, – пробормотала я, прижимая книгу к груди.
Может быть, она была детской и несерьезной, просто сборник историй, предостерегающих от соблазнов магии и демонизирующих драконов, – но это все, что у меня оставалось.