Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники - стр. 69
Он всегда одевался скромно и не стремился произвести впечатление исключительно своим внешним видом, также не признавал украшений. Даже свои золотые часы Гитлер носил в кармане пиджака. Они всегда спешили на несколько минут, чтобы их владелец точно приходил на собрания и совещания. «Я привержен традиционному стилю, всему тому, что просто и надежно в обращении. Показуха меня не прельщает. Иначе люди будут мучительно размышлять, как я могу летать по стране в такой роскоши», – разглагольствовал Гитлер (9). Тем не менее, для свиты была смоделирована роскошная форма. «Мое сопровождение должно великолепно выглядеть. Тем больше бросится в глаза моя простота».
Потребности нацистского вождя и впрямь представлялись весьма скромными. До 1929 года он занимал квартиру на Тирш-трассе, где проживала мелкая буржуазия. Зимой Гитлер носил старый плащ, летом его часто можно было встретить в кожаных шортах, которые так любят баварцы. Нарочитая скромность вождя даже пропагандировалась в устном «народном» творчестве. Так в «Песне штурмовиков» пелось: «Гитлер – вождь наш неподкупный, / Он равнодушен к деньгам, / Которые иудеи / Бросают к его ногам». Не знаем как насчет иудеев, а на публике, особенно в период борьбы за власть, вождь никогда не скупился на чаевые. К примеру, при оплате такси платил почти столько, сколько стоила сама поездка. Он давал чаевых в три или четыре раза больше, чем принято, и заявлял, что производит тем весьма положительный эффект, поскольку обслуга хвасталась деньгами на кухне, а иногда даже просила дать автограф.
Когда в январе 1933 года нацисты пришли к власти, Гитлер официально отказался от канцлерского жалованья, заявив, что ни одно жалованье в «Третьей империи» не превысит тысячу марок. Он также демонстративно приказал закрыть в резиденции рейхсканцлера все помещения личного пользования, оставив себе лишь две небольшие комнатки, фотографии которых распространялись в Германии: на одной была изображена спальня фюрера – железная кровать, тощий гардероб, небольшой столик; на другой – кабинет: несколько обычных стульев, круглый столик, письменный стол, заваленный бумагами и книгами.
Гитлер чрезвычайно внимательно относился к тому, как он выглядит в глазах окружающих. Сама одежда Гитлера определялась исключительно целесообразностью. К обтягивающей одежде он испытывал отвращение, ибо свои речи он подкреплял оживленными движениями рук. Прежде, чем отважиться появиться на публике в новом костюме или головном уборе, он фотографировался в нем. Возможно, эта обдуманная черта подготовки к выступлениям послужила предпосылкой тех доверительных отношений, которые сложились у Гитлера с фотографом Гофманом, который, в конечном счете, стал кем-то вроде личного имиджмейкера: «Он всегда был очень осторожен в отношении любого нового костюма или новой шляпы, если собирался их надеть. Сначала он хотел убедиться, что костюм, шляпа или что-то там еще действительно ему идет, и для этого он всегда просил меня сфотографировать его в новой одежде. Только если получавшаяся фотография его полностью удовлетворяла, он позволял себе появиться в этой одежде на публике» (10).