Честное слово - стр. 41
Жильцы Пелагеи Ниловны были всегда веселы, всегда шутили. Пелагея Ниловна жалела молодых людей, хотя и сама жила на гроши. Раз в месяц она ходила к какой-нибудь благодетельнице-княгине и получала от неё пять рублей; немного оставалось от жильцов, да бесплатное помещение в кухне – так и тянула свою однообразную жизнь старушка. Рубль она считала большими деньгами, пятьдесят рублей – огромным капиталом, а сто рублей во всю жизнь не видала, – как она говорила Матрёне Григорьевне.
Пелагея Ниловна могла отказать себе во всём, кроме кофе; и про эту слабость её скоро узнали молодые жильцы. Видя её иногда на кухне за чашкой кофе, они всегда подсмеивались.
– Не пейте, бабуня, кофе, у вас нервы расходятся, – говорил ей как-то медик.
– Ничего не расходятся… Век пью, ничего не случалось. Ведь я пью немного. Вот, кажется, сегодня первую чашечку.
– Ну, если первую, ничего. Больше – ни-ни… С тех пор, сколько бы раз на дню студенты ни заставали её за кофе, непременно спрашивали:
– Что, бабуня, сегодня первую чашечку?
– Да, кажется, первую, вот только что присела, – добродушно отвечала старушка.
Художник постоянно приставал к своей хозяйке с портретом.
– Уж вы как хотите, Пелагея Мил овна, а я с вас портрет напишу… и на выставку поставлю.
– Что ты, что ты, батюшка! На старости-то лет! Ведь я не важная какая госпожа, чтоб меня на выставку… Вот тоже шутник!
– У вас, бабуня, лицо типичное…
– Не пойму я твоих мудрёных слов… Лучше, чем пустое-то говорить, взял бы да мне все образа подновил. Вот скажу спасибо!
– О, я для вас на всё готов! И образа все заново сделаю, – весело отвечал юноша.
Важный жилец, «настоящий» чиновник, не особенно был доволен появлением молодых людей в квартире.
– Вы хорошенько мою комнату запирайте, как уберёте… Чтобы никто туда и не заглядывал… Чтобы не пропало что… – говорил он каждое утро хозяйке, уходя на службу и поглядывая на комнату жильцов.
А если ему приходилось сталкиваться с ними в прихожей, то его и без того угрюмое и злое лицо становилось ещё сумрачнее. Он взглядывал на студентов так, как будто хотел их проглотить. По вечерам он нередко выходил на кухню и сердито говорил хозяйке:
– Покою нет! Чего они там галдят? Подите, скажите, чтобы говорили потише… Что это за безобразие!
Пелагея Ниловна ничего ему не отвечала, но отправляясь в комнату молодых людей, ворчала про себя:
– Вот ещё зло какое навязалось! Ни ему стукни… Ни ему слово скажи… Уж, кажется, люди тихие, уважительные… Другие бы ему ещё не то сделали… Рассержусь, возьму и откажу! Пусть ищет другую комнату! Надоел!..