Честное слово - стр. 25
Старуха начала было ворчать, но скоро примолкла: она поняла, что дело обернулось не в шутку. Пожалуй, Прасковья Ивановна исполнит свою угрозу, – так решительно и строго говорила она.
Мало-помалу свекровь как-то съёжилась, замолчала и отступилась от сироты. Но шипела втихомолку и потихоньку давала ей пинки и толки.
Между тем дело в прачечной опять пошло хорошо. Все заказы не только вернулись, но и поступали новые.
Прасковья Ивановна была очень весела, довольна, очень поздоровела, хотя и работала не покладая рук с утра до ночи. При каждом новом заказе она непременно говорила своим домашним:
– Это нам Бог на долю сиротки послал.
С мужем она часто вела разговоры, которые он не понимал, и не умел ответить на её задушевные мысли.
– Вот, Ваня, я теперь и спокойна, здорова. Работа, слава Богу, идёт хорошо, заказов много. А всё оттого, что у меня совесть спокойна, что я по честному слову всё сделала.
– Кажись, нечего тебе было беспокоиться и прежде… Сама себя изводила напрасно.
– Нет, Ваня, самое главное в жизни – это спокойная совесть. Жить честно, сколько можешь добра делать, никого не обижать, где можно помочь, утешить… Тогда всё пойдёт хорошо и работать весело.
– Точно мы кого-нибудь обижали или жили дурно… Я, слава Богу, не пью и даже не курю. Все в работе… Чего же тебе ещё?
– У меня, Ваня, была совесть не спокойна… Замучила она меня. Обижали мы девочку-сиротку… Я её чуть не погубила… А ведь я клятву, честное слово ейной матери дала и не выполнила… Легко ли было моей душе-то.
– Ах, опять ты про старое… Потому что ни меня, ни маменьки не спросилась…
Но Прасковья Ивановна горячо перебила мужа и сказала ему серьёзно:
– Когда человек умирает, некогда за советом бежать, надо спрашивать только своё сердце… Вот моё сердце заговорило тогда дать честное слово, и хорошо. Я не каюсь. Слава Богу, что так сделала… Когда раздумаешься этак одна, точно светлое что пойдёт по душе, солнышком согреет… И плакать захочется… От радости это, Ваня, не от горя…
– Мудрёная ты у нас, право, Паша. Как-то ты всё думаешь по-своему, по-другому, чем мы. Твоё, конечно, дело: ты хозяйка… А только правду маменька говорит: чужая девочка нам большая обуза.
– Не обуза она нам, а прибыль, – ответила Прасковья Ивановна, улыбнулась и больше разговаривать не стала.
Они с мужем жили согласно, но никогда не понимали друг друга.
Жизнь в прачечной текла по-старому. Только Галя и Параня под заботливыми взглядами матери сближались, чаще играли вместе. И так милы они были вместе – одна здоровенькая, весёлая, говорунья, другая тихая, уступчивая.