Честное слово - стр. 21
Когда Прасковья Ивановна стала уходить, Галя опять горько заплакала и стала проситься домой.
Через несколько дней новая воспитательница девочки сказала Прасковье Ивановне.
– Послушайте, милая, не навещайте девочку. А то она по вас скучает и так никогда ко мне не привыкнет.
Скрепя сердце, Прасковья Ивановна решила исполнить это требование. Действительно, девочка привыкнет к новой жизни, и ей будет хорошо. Но прачке была приятна и дорога эта привязанность маленькой девочки. Дома она ещё сильнее приналегла на работу и ещё чаще ласкала Параню. В семье было тихо, но на Прасковье Ивановне, как говорится, лица не было.
Наконец она не выдержала и решилась поговорить с мужем.
– Знаешь ли ты, Ваня, отчего я худею: совесть мучает меня, тоска гложет сердце. Я места не могу найти себе, – сказала она.
Иван Петрович испугался и удивился. Он уже забыл всё прошлое и спросил тревожно:
– Что с тобой, отчего это, Паша?
– Ваня, я всё её во сне вижу. Приходит она ко мне и укоряет меня.
– Кого ты видишь во сне? – удивился ещё более Иван Петрович.
– Какой ты непонятливый… Кого же, конечно, Га-лечкину мать.
– Ах, вот что… Всё старое. Я думал уже всё забыто.
Иван Петрович смутился и не знал, что сказать, что посоветовать.
– Ты бы с маменькой поговорила, Паша, – наконец догадался он.
Прасковья Ивановна рассердилась и проговорила резко:
– Советы твоей маменьки я знаю. И говорить с ней не стану.
Но через несколько дней свекровь сама заговорила с ней ласково и вкрадчиво:
– Пашенька, ты бы, милая, Богу сходила помолилась. Нездорова ты у нас… А после бы в лечебницу сходить.
– Эх, маменька, нечистую совесть доктор не вылечит, и Господь не поможет, – печально ответила Прасковья Ивановна.
Но она всё-таки сходила с мужем и дочерью на богомолье. Однако ей не стало легче. Бедная женщина повсюду искала опоры и поддержки, но нигде её не находила.
Однажды Прасковья Ивановна вызвала старую прачку в пустую прачечную и таинственно сказала ей:
– Матвеевна, я хочу о чём-то важном поговорить с тобою. Ты женщина хорошая и рассудительная, посоветуй мне, как мне быть, я очень измучилась душой.
– Ох, вижу я, всё вижу, голубушка Прасковья Ивановна, как вы убиваетесь, я вас шибко жалею, – участливо сказала старуха.
От этих добрых слов Прасковья Ивановна вдруг закрыла лицо руками и горько заплакала.
– Что вы, голубушка хозяйка, полноте, не плачьте, всё уладится. Бог даст устроится, – утешала старуха молодую женщину, и обнимала её, и гладила по спине, как малое дитя.
– Извелась я, намучилась, Матвеевна. Совсем мне покою не даёт… Мать её… Галечкину-то, я ведь днём и ночью вижу, как живую. И молит она, и корит меня, и угрожает, и ласкает. Таково тяжко мне.