Чеснок. Роман-прозрение - стр. 7
Андрей делил комнату с тремя ребятами со станции Сыня. Это был небольшой поселок, застрявший между сопок южнее Кожыма, но севернее Печоры. Поселок образовался, как и многие подобные на северах, на месте железнодорожного узелочка, зачатого одновременно с управлением пятьсот первой магистрали в системе ГУЛАГ. От Сыни отходила одноколейка на Усинск. Потом в отдельных бараках тут же поселились конвойные, охранявшие здешние лагеря и железнодорожники, обслуживающие участок уже построенной трассы от Печоры до Инты. Со временем большинство лагерей закрылось, а бараки по досочкам и кирпичикам растащили жители для собственного строительства кособоких сараюх, толпящихся почти у каждого дома. В поселке жили отставники, те, кто после службы по разным причинам не захотел уезжать на материк, их дети и даже уже внуки. К внукам, как раз, и относились соседи Андрея по комнате.
Почти все на северах, так или иначе, кормятся либо с зон, либо с лесосплава, либо с железной дороги. Уголь южнее Инты не добывают, потому с шахт жили от Инты и до Воркуты, да и то, пока те не стали массово закрываться. Все ребята выросли в одном дворе, учились в одном классе, а их отцы гоняли молевый сплав Ижемского леспромхоза по Усе и Печоре, от начинавшего то и дело присаживаться на стариковские коленки бывшего всесильного Печорлесосплава. Лес, еще несобранный в плоты, шел по Усе до впадения в Печору. Там его уже вязали и гнали дальше аж до Архангельской области, где в Нарьян-Маре сползал с берега в пенную воду экспортный завод. От Сыни до Усинска тошнил дизельный рабочий поезд, на котором вначале отцы, а во время летних каникул и пацаны, ездили на смены. Работа эта считалась почётная, денежная. Но который год ходили слухи, что сплав скоро запретят, а весь лес станут вывозить железной дорогой. Да и самого леса с закрытием большого количества зон становилось все меньше. Раньше вырубки происходили планово, теперь все более хаотично. Что-то трескалось, хрустело по дальним станциям, что-то неуловимое происходило со всем севером, а то и с целой страной. Увидеть и понять что, со склонов Уральских гор не получалось, но общее ощущение тревоги и перемен, которые для этих, редко посещаемых Господом, мест особо мучительны, передавалось от поселка к поселку.
Отцы ребят покумекали, обмозговали меж собой, посовещались с соседями и, отвесив отпрыскам звонких подзатыльников, отправили учиться на буровиков в Инту «чтобы все нормально было». Они и стали единственными друзьями Андрея. Иначе и быть не могло, если живешь в одной комнате и кипятишь один запрещенный электрический чайник на четверых.