Чеснок. Роман-прозрение - стр. 11
Чаще выигрывал Егор, Андрей совсем редко, лишь тогда, когда Егор, что называется, «отпускал», задумавшись о чем-то своем, помимо шахмат. Но Андрею играть нравилось. Нравилась стройность и логичность пешечного гамбита, эпическая фатальность эндшпиля, когда, загнанный в угол, его король оставался один на один с конницей Дейнеги.
Когда не играли в шахматы, читали под шипенье качающейся волны из транзистора. В углу под нарами, стоял коричневый вьючник, набитый книгами и журналами – полевая библиотека, которую Егор выпросил до весны у Фёдора – начальника пятьдесят второй партии. Вьючник этот, как и огромная алюминиевая фляга на тридцать литров с аккуратным круглым отверстием в крышке – составляли главное богатство ленинградцев. Всякий раз, когда пятьдесят вторая грузилась по весне на борт, бортмеханик, наблюдающий за тем, чтобы не было перегруза, цокал языком и качал головой, показывая явное одобрение хозяйственности и предусмотрительности ленинградцев. На севере со спиртным всегда тяжело, так что собственная самогонная установка могла в случае чего, привлечь оказию хитроватого негоцианта из интинского летного отряда, готового сменять на трехлитровую банку первача бочку с керосином для ламп или на какую иную твёрдую валюту вечного северного натурального обмена: сахар, рыба, лосятина, порох. На флягу многие, как тут говорилось, «делали стойку», но её геофизики увозили с собой каждую осень и хранили где-то чуть ли не в казематах Петропавловской крепости, тогда как библиотека зимовала на полевом складе вместе со старыми палатками и ржавыми чугунными печками.
– Зачем тебе это? Книги сделают тебя несчастным, – говорил Трилобит, когда заставал Андрея с книжкой в руках. – Ладно, если за науку, но вот так себе душу рвать чужой болью.
Впрочем, Трилобит, при внешней колючести, оказался добрейшим человеком, вовсе даже и не бичом, а постоянным сотрудником на ставке рабочего-бурильщика шестого разряда. Семья Трилобита: жена и две взрослых дочери, жили в Воркуте, куда тот отбывал между вахтами, всякий раз, тщательно выскоблив щёки и отгладив рубашку.
Мог Сергей Сергеич работать и за помбура, поскольку из года в год, из сезона в сезон наблюдал он одни и те же операции, случаясь всякий раз на подхвате. Его добродушный матерок поначалу сопровождал суету Андрея на буровой, пока тот не обвыкся. Одно дело книжка, другое дело, – настоящий запах горячего железа и солидола, визг лебёдки, лязг молотка о сталь и стон натянутого троса.
– Наголовник вначале, мать твою! А потом уже элеватор, – орал Трилобит, – хрен снимешь со свечи!