Червонец - стр. 11
детское воровство игрушки из магазина, до серьёзной кражи тут как до луны.
– Беда только, что в тот самый день исполнилось мне четырнадцать лет и достиг я возраста, с которого, а не с шестнадцати как обычно, согласно статье десятой нашего с вами чтимого УК РСФСР человек за некоторые преступления, включая кражу, несёт уголовную ответственность как взрослый.
– Так уж и совсем как взрослый? И это вы-то чтите кодекс?..
– О кодексе вопрос дискуссионный. А насчёт ответственности – ну… для подростков разве что подход помягче. Кража-то ведь и впрямь ерундовая: ма-а-ленькая такая легковая автомашинка с пультом дистанционного управления на проводе – редкая в те времена вещица. Не по возрасту уже, конечно, игрушка, но по причине материальной бедности семьи у меня никогда раньше ничего подобного не было. Вот и не удержался от подарка себе в день рождения, что обернулось уже подарочком иного рода… От колонии, правда, на первый раз Бог миловал, но формальной судимости как таковой избежать не удалось – суд назначил, как тебе, прокурор, наверняка известно из лежащей перед тобой шпаргалки, минимальный срок лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора.
– Да-а, действительно невезуха. На день бы раньше, и – … Что ж, поехали дальше. Вторая ваша судимость тоже по существу зряшняя – типичное юношеское хулиганство: драка из-за девчонок на танцплощадке. Бывает со многими, но зачем, непонятно, на глазах всего честного народа ставить соперников на колени и заставлять их во всеуслышанье в чём-то каяться?
– Век мне, прокурор, свободы не видать, если бы ты на моём месте поступил мягче, когда на твоих глазах какие-нибудь хамы вздумали оскорбить девушку. Неважно, твою или просто незнакомую.
– Давайте, Десяткин, без лишнего морализаторства! Значит, на этот раз вы всё же загремели. Как говаривал один знаменитый киноартист, под фанфары…
– Но, как опять же наверняка видно из твоего документа-подсказки – ненадолго. Был условно-досрочно освобождён за безупречное поведение.
– Документу я, конечно, вынужден верить, но аналитически не догоняю что-
то: своенравный Десяткин – и за хорошее поведение… Нонсенс!
– Неисповедимы пути…
– Ох, вы и фрукт! Ладно, судимость следующая – а вот это уже, «Цицерон» вы наш изящноречивый, посерьёзнее. И не просто серьёзнее, а – крайний предел уголовщины: сто третья, убийство. Умышленное, Корифей Еремеевич! И полные десять лет оттянули, от звонка до звонка…
– «Червонцу» – червонцево, как любил выражаться безжалостно пустивший под откос мою не совсем ещё пропащую к тому времени жизнь следователь по третьему моему делу.