Чертовски неправильный парень - стр. 7
У меня не было платяного шкафа: мои вещи были развешаны на рейле. Куча обуви была приставлена к углам: каждую пару я лично выискивала в своих любимых комиссионных магазинах.
А вот Кларк их ненавидел.
Ему не нравился их колорит и завалы вещей, которые беспорядочно высились там.
Ему трудно понять, что все, что у меня было, когда меня забрали из детского дома, – плюшевый мишка. Ему никогда не понять потребности окружать себя вещами, которые принадлежат только мне.
Мои приемные родители этого тоже не понимали. Они предлагали оплачивать мне проживание в пентхаусе и были… крайне разочарованы, когда я отказалась, желая попробовать заработать на крышу над головой самостоятельно.
Никто не понимал.
– Шаг за шагом, Блэйк, – пробормотала я себе под нос, отгоняя негативные мысли и направляясь в ванную, чтобы взять таблетки от тревожности, которые нужно принять до того, как я начну готовиться к сегодняшнему вечеру.
Находясь в кабине лифта, я сделала глубокий вдох: холодок скользил по моей коже по мере того, как этажи на экранчике сменяли друг друга с бешеной скоростью. Ткань платья струилась по изгибам тела – воплощение элегантности, к которой я так и не смогла привыкнуть. Наряд, что прислал мне Кларк, был настоящим произведением искусства, шедевром из нежно-розового сатина и кружева, окутывающего меня словно дымкой сна.
Его красота напоминала о жизни, в которую меня втянули – гламурной и совершенной, той, которой я никогда не соответствовала. Моя приемная мать ждала от меня утонченности, а мир моды, в котором я работала, только подкреплял эти надежды.
Сегодня вечером, как и во многие вечера до этого, я чувствовала себя так, будто на мне одежда, которая не совсем подходит мне. Я должна была привыкнуть к этому: это чувство появилось у меня еще тогда, когда Шепфилды забрали меня из приюта, поменяли мое имя, мою личность и мой мир.
Быть совершенным – вот главный постулат холодного особняка, в который меня привезли. Совершенство было вплетено в каждый угол тонкой, почти невидимой нитью. Единственное несовершенство, которое было допущено в этом доме, – Мора Шепфилд не могла иметь детей.
Из-за этого им и стала нужна я.
С того момента, как я вошла в этот мир, его нереалистичные стандарты окутали меня, превратив мое существование в мозаику из кусочков определенных ожиданий, которые шли вразрез со всем, чему меня учили мои мама и папа. Я запуталась в сложной сети паутины, сплетенной из ее представлений, как должна выглядеть настоящая жизнь.
Мора Шепфилд была воплощением богатства с нездоровой тягой к лучшим вещам, которые могла предложить ей эта жизнь. Она проецировала все это на меня, словно я была ее зеркальным отражением.