Чертовка на удачу - стр. 31
– Мы здесь из-за него, – оповестила я Некрасова. Вадим озадаченно вздернул бровь, вздохнул, но обернулся на здоровавшегося парня, который плавно переходил к сегодняшней теме своего монолога.
Игорь заговорил, даже не смотря в свои записи, а с лиц посетителей больше не сходила улыбка. Не раз и не два зал взрывался хохотом, а я не без гордости посмотрела на старого знакомого, чье чувство юмора становилось с годами только лучше и степень иронии, перешла на новый, ненавязчивый уровень. Мастер!
Сегодня, как и большинство своих выступлений, друг посвятил теме своей инвалидности. Шутил он задорно, весело, в некоторых местах по-черному, где-то с ноткой грусти, которая заставляла задуматься, но ни разу я не поймала себя на мысли, что шутку он высасывает из пальца, а от черноты сатиры хочется прикрыть глаза. Парень действительно большой молодец.
Улыбка на лице Вадима, который даже не заметил, что оговоренные десять минут прошли, только подтверждала мое убеждение.
Вскоре парень на сцене закончил и передал старенький, барахлящий микрофон ведущему, что огласил нового участника, пока Игорь, махнув рукой, похромал на выход.
Я же решила, что на этом можем закончить, о чем своего спутника и оповестила:
– Все, пошли, – сказала я, поднимаясь с места. Вадим посмотрел на меня с удивлением. Дожидаться вопросов я не стала и просто прошла на выход.
На улице Вадим нагнал меня, а после спросил:
– Что это было? Как все это понимать? – потребовал он ответов.
– Я показала тебе альтернативу. То, как в различных ситуациях можно относиться к проблеме. Тот парень – инвалид с детства, отец от них ушел, как только мальчик в трехлетнем возрасте остался без ноги, выживали с матерью и братом, как могли. Можешь представить, как к такому, как он, относились дети в школе? Сирота, инвалид и нищий. На смену пришел не менее негостеприимный университет, где он и еще один человек из всего потока поступили на бюджет. Все остальные – платники и дети очень серьезных людей. Как думаешь, что в таких условиях он мог сделать? Лично я бы на его месте давно сдалась и сломалась. Он же находил все эти годы в себе силы принимать свой недуг как данность и умеет посмеяться над произошедшем. Вероятно – в этом его секрет.
– К чему ты мне это говоришь? Намекаешь, что у людей ситуации бывают хуже моих? Поверь, я и без тебя знаю об этом! – процедил он сквозь зубы, явно на грани терпения, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться. – Хочешь, чтобы я застыдился?
– Я уже говорила, для чего привела тебя сюда, – не менее холодно произнесла, понизив голос. – Я показала тебе альтернативу отношения к жизни. Ты можешь скорбеть над произошедшим, лелея свою боль, или постараться просто принять свое прошлое и относиться к нему, как к очередному этапу. Пока ты сам не перестанешь относиться к давно прошедшему легче, тебе ничего не поможет. Это – все, что я хотела тебе сказать, – закончила я тихо и холодно, вновь с запозданием понимая, что влезла туда, куда не просили и, конечно же, осталась крайней!