Чертова дюжина контрразведки - стр. 36
Так продолжалось до сентября 1996 года. Счет в банке стремительно рос, но не приносил Скрипалю желанной радости. Двойная жизнь на службе и дома становилась для него непосильным грузом. «Зараза» предательства поразила не только душу, а и тело. Страх возмездия медленно и неотвратимо разрушал организм. Развившийся сахарный диабет не могли излечить даже дополнительные бонусы, выплачиваемые Идальго. К концу осени состояние здоровья Скрипаля настолько ухудшилось, что ему пришлось срочно покинуть Испанию и возвратиться в Москву. Оставшиеся месяцы и почти весь следующий 1997 год он вынужден был лечиться, потом непродолжительное время поработал в центральном аппарате ГРУ и снова лег на обследование в госпиталь. Его результаты оказались неутешительны; врачи поставили окончательный диагноз «не годен для работы в разведке».
Безработным Скрипаль не остался. Система, которую он предал и продал, не бросала в беде своих сотрудников. В руководстве ГРУ позаботились и нашли ему должность консультанта в МИДе. Там от него были не в восторге, вместо работы он то лечился, то занимался устройством личных дел, и потому вскоре от него избавились. И опять старые друзья, в том числе и те, которые из-за его предательства вынуждены были оставить службу, похлопотали о нем и пристроили в один из комитетов правительства Москвы.
Но и на новом месте Скрипаль не прижился – деньги оказались не те, и он решил самостоятельно заняться бизнесом. Из этой затеи ничего не получилось, а к тому времени подошли к концу накопленные «непосильным трудом» сбережения, он вспомнил о прошлом шпионском поприще и Идальго. Вернуться к нему оказалось не просто. Их разделяло несколько тысяч километров, но ради денег Скрипаль готов был отправиться хоть к черту на рога. И здесь он столкнулся с проблемой – отсутствием загранпаспорта. Вопрос с его оформлением затянулся. В конце концов, у него иссякло терпение, жажда денег взяла верх над осторожностью, и он решился позвонить Идальго.
На дворе стоял октябрь 1999 года. Со дня их последней явки прошло три года, и Скрипаль не без волнения набрал известный номер. После долгих гудков в трубке, наконец, прозвучал голос. Ответил сам Идальго. Скрипалю не понадобилось называть себя, тот догадался, кто с ним говорит. Несколько минут между ними шел общий разговор, и когда он коснулся текущих дел, Скрипаль намеком дал понять, что готов продолжить совместный бизнес. Идальго понял, о каком бизнесе идет речь, и оживился. Издержавшийся в тратах шпион тут же воспользовался моментом и, посетовав на возникшие материальные трудности, напомнил «партнеру» о его обещании «делать ежемесячные перечисления на известный счет». Последовавший тут же ответ был подобен ушату холодной воды. Идальго не проявил пылкого испанского благородства и с британской холодностью жестко заявил: «Бизнес возможен в случае поступления информации». Скрипаль был вне себя от обиды и злости, но ничего поделать не мог и вынужден был смириться, так как другого источника дохода, как скудная пенсия, опустившая его на уровень «вратаря» – дежурного по воротам на даче олигарха, не имел. Разговор закончился тем, что они договорились после получения Скрипалем разрешения на выезд из страны встретиться в Испании и обсудить перспективы дальнейшего сотрудничества.