Чертова дюжина - стр. 21
Дине тоже захотелось пробежаться по дороге. Она решила, что на обратном пути снимет бабушкины сапоги и пойдет босиком.
«Говорит Москва», – услышала Дина голос из репродуктора, висевшего над ее головой.
«А потом попробую искупаться, – продолжала думать Дина, не обращая внимания на слова, летящие из репродуктора, – говорят, в дождь вода особенно теплая».
Неожиданно ее поразила мертвая тишина в комнате. Она обернулась и только теперь прислушалась к голосу репродуктора.
«Германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города…»
Лиза быстро поднялась с пола. В одной руке она держала баночку с краской, в другой – кисть. На растянутое полотнище из банки падали жирные белые капли, но она не замечала этого.
Учительница, пригнувшись к столу, с изумлением глядела на репродуктор. С ее смуглых щек медленно сходил румянец, и губы становились мертвенно-бледными.
«Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством, – говорил тот же голос. – Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора».
Дедушка поднялся, сдвинул брови и тихо сказал:
– Ах, сволочи, ах, кровопивцы проклятые!..
Никто не отозвался на его слова. Учительница не отвела даже глаз от репродуктора. Лиза стояла все так же неподвижно, не выпуская из рук кисть и баночку с краской. Лицо ее было строго, губы решительно сжаты. Она боялась упустить хоть одно слово, доносящееся из репродуктора.
«Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей».
Дядя Федор слушал спокойнее всех. То, что он не в обычном состоянии, доказывало только одно: невзирая на грозную надпись на стене – «Курить строго воспрещается!» – он вынул кисет, скрутил из газеты папироску и закурил.
«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
В комнате по-прежнему все сидели молча, не шевелясь. Первым опомнился дядя Федор, шумно отодвинул стул, встал, одернул рубаху, нахлобучил выгоревшую фуражку и решительно шагнул к дверям.
За ним вышел дедушка. А Лиза, прижав ладони к пылающим щекам, села рядом с учительницей.
Дождь лил без передышки. Осип Антонович, тяжело опираясь на палку, поднимался в гору. Он шел медленно, в раздумье, опустив на грудь седую голову, не замечая, что картуз нес в руках и капли дождя, скатываясь с мокрых волос, бежали за воротник.