Чертополох. Излом - стр. 7
– Кар-р-р? – У сидящего на столбе ворона даже перья встопорщились от изумления – похоже, такую просьбу ему доводилось слышать нечасто, а Дари, испугавшись, что в этом желании ему будет отказано, зачастил:
– Я понимаю, что это непросто выполнить, но когда у нас появится мама, отец будет чаще возвращаться домой и не станет так хмуриться, а я буду во всём её слушаться и ничем не огорчу… Правда!
Слушая мальчика, птица вроде бы немного успокоилась, но оставалась по-прежнему неподвижной и безмолвной. Дари задумался и, припомнив все услышанные им сказки, решительно тряхнул головой.
– Выполни моё желание, Седобородый, а за это я отдам тебе самое дорогое, что у меня есть!
Расстегнув воротник куртки, Дари снял с шеи носимый им оберег – маленький, плоский камень с выточенной волнами дырой посередине и, встав с колен, протянул его ворону, пояснив:
– Это морское око – мы его вместе с отцом позапрошлым летом нашли. Теперь оно твоё!
– Кар-р-р! – ворон взглянул на мальчика с каким-то лукавым озорством и, подхватив клювом шнурок оберега, расправил крылья. Взмыв вверх со столба, птица почти мгновенно растворилась в окружающей её черноте ночи, а Дари, проводив её взглядом, облегчённо вздохнул. Седобородый выполнит его просьбу, и у них с отцом всё будет хорошо…
На обратной дороге с мальчиком не случилось ничего необычного – ему удалось вернуться в дом так же незаметно, как и выскользнуть из него. Утром, правда, выяснилось, что Дари на своей ночной прогулке сильно простыл. Старый Илар, растирая мальчика козьим жиром и отпаивая его горячим травяным настоем, долго изумлялся тому, что его воспитанник сумел не только подхватить хворь, но ещё и сильно оцарапаться, не вылезая из тёплой постели.
Приставший к голенищу сапога тополиный лист так и остался незамеченным из-за уже изрядной подслеповатости Илара, а сам Дари не обращал на ворчание своего опекуна никакого внимания, и неудивительно – какое значение имеет очередная простуда, если вскоре отец вернётся целым и невредимым, а в доме появится мама…
Почти утонувшая в высоком кресле, высохшая от времени Старшая Жрица Дельконы едва заметно качнула головой:
– Ты не знаешь, о чём просишь, Бжестров, а потому – нет.
Сидящий напротив согласившейся таки принять его Матери Вериники Ставгар непроизвольно сжал кулаки, но уже в следующий миг распрямил стиснутые до побелевших костяшек пальцы. Сейчас излишняя горячность ему не поможет – скорее уж навредит, да ещё и вызовет на сморщенных сухих губах Старшей жрицы снисходительную улыбку.
Рожденный в семье занимающего важное место при княжеском дворе Высокого и воспитанный в соответствии со своим происхождением Бжестров с малолетства привык к тому, что его слово зачастую является приказом. А став на воинскую стезю, он быстро научился убеждать и вести за собою воинов, добиваясь необходимой цели как словом, так и делом, но теперь все его доводы и просьбы разбивались о каменную неприступность хозяйки Дельконы. Ставгару, пожалуй, было бы легче сойтись ещё раз в поединке с Амэнским Коршуном, чем заставить хрупкую, похожую на пожухлый лист жрицу прислушаться хотя бы к одному своему слову.