Черный ящик - стр. 50

Молчание.

– Знаешь, получив права, ты стала значительно свободнее. Мне так нравилось возить тебя в торговый центр, а теперь ты ездишь туда сама. Я хотел только узнать, не совершаешь ли ты по молодости ошибок, которые могут в будущем тебе навредить. Извини, если я сделал это неуклюже. Я прошу меня простить. О’кей?

– Я надеваю наушники и больше не услышу ни одного твоего слова. Спокойной тебе ночи.

Босх с трудом подавил искушение высадить дверь плечом. Вместо этого он прислонился к ней лбом и прислушался. До него донеслось лишь треньканье музыки из наушников.

Он вернулся в гостиную и снова уселся на диван. Затем взял мобильник и отправил дочери сообщение с извинениями, пользуясь принятым в полиции Лос-Анджелеса алфавитом. Он знал, что Мэдди сумеет прочитать его.

Босх подождал ответа, но телефон молчал, и он взялся за папку, вернувшись к работе, чтобы, погрузившись в дело Белоснежки, забыть на время о допущенном родительском промахе.

Самой объемной в уголовном деле была его хронология, поскольку сюда вносились отметки о каждом действии сыщиков, телефонных звонках и письменных запросах представителей общественности относительно хода расследования. ОПРБ установила в пешеходной зоне бульвара Креншо три рекламных щита, пытаясь привлечь внимание к нераскрытому убийству Йесперсен. Текст плаката сулил двадцать пять тысяч долларов за информацию, которая может привести к аресту и наказанию виновных. И сами плакаты, и в особенности соблазнительная сумма вызвали лавину телефонных звонков. Лишь малая часть из них диктовалась искренним желанием помочь, но гораздо больше было откровенно лживых сообщений и жалоб от местного населения, что полиция прикладывает столько усилий для раскрытия убийства белой женщины, хотя во время беспорядков насильственной смертью погибло значительно больше чернокожих и латиноамериканцев. Сотрудники ОПРБ, исправно отмечая дату и время каждого звонка, заносили в соседнюю графу краткий отчет о предпринятых действиях. При первом просмотре папки Босх лишь бегло пролистал эти страницы, но теперь, когда в расследовании появились первые конкретные имена, хотел внимательно изучить их и проверить, не всплывет ли какое-то в хронологии расследования.

В течение следующего часа он тщательно просмотрел десятки страниц. Ни на одной из них не фигурировали ни Чарльз Уошберн, ни Руфус Коулман, ни Трумонт Стори. Большая часть «информации» выглядела откровенно бесполезной, и Босх понимал, почему на нее никак не прореагировали. Несколько звонивших назвали конкретные имена подозреваемых, но следователи в ходе проверки установили непричастность этих лиц к преступлению. Нередко анонимные информаторы доносили на заведомо невиновных людей, зная, что полиции придется их допросить и, быть может, покопаться в личной жизни, а это всегда неприятно. Эдакое сведение мелких счетов, никак не связанное с убийством.