Черный спектр 2 - стр. 18
Еще здесь жили «немтыри», бывшие бойцы и помощники Фирлеза, стоявшего сейчас остекленевшим памятником на гранитном постаменте вместо бюста какого-то ученого деятеля прошлого. Немтыри были хорошо вооружены, но опасности не представляли. Многие из прибывших людей уже умели общаться телепатически, и были приняты местными за своих. Вообще, территория между кольцом и зоной превратилась в земли, на которых жили только люди, измененные черным спектром. Каждый вечер эти земли озаряла кратковременная вспышка короны откуда-то из центра зоны, куда не было доступа никому. Только однажды она впустила отца Вероники, признав его достойным представителем рода человеческого. Дочь старалась не пропускать сияние короны, веря, что это делает отец, напоминая о себе и предупреждая, что он все еще заботится о ней.
Нике исполнился двадцать один год. Она совсем отвыкла от полной формы имени, считая его пригодной только ребенку. По меркам общины она была уже очень взрослой женщиной. За все время жизни за кольцом она раз десять выходила во внешний мир, чтобы освободить хотя бы несколько человек, жизнь которых превратилась в настоящий ад. После того, как их община с боями прорвалась за периметр, на обращенных началась облава, закончившаяся созданием невольничьих рынков, на которых словно рабы жили люди новой формации. Их унижали, нещадно эксплуатировали, убивали по малейшему поводу. Оставить это без внимания Ника не могла. От отца ей досталось чувство справедливости и необоримое желание действовать во имя него.
Ника сколотила отряд из самых смышленых ребят и девчат, с которыми устраивала набеги на ближайшие рынки невольников, уводя оттуда по пять-десять человек за раз. Мать не разделяла геройства дочери, думая в первую очередь о себе. Не хотела в случае смерти дочери испытать вселенскую скорбь. Когда она увидела, как Ника снова куда-то собирается, сердце ее невольно сжалось в дурных предчувствиях.
- Куда ты? – поинтересовалась мать, нахмурив брови.
- Мам, я быстро. Папка сказал, что с невольничьего рынка сбежали ребята, один из которых очень одаренный. Хочет, чтобы я перехватила его по дороге, пока они не встряли в неприятности.
- Н-ц, вы там с отцом совсем сдурели от своих игрушек, – мать плотно сжала губы.
Ноздри у нее заходили от возмущения. Она совсем не разделяла с Максимом взглядов на воспитание дочери. Одних рассказов спасенных рабов хватало, чтобы понять, в какую одичалость скатился мир, как низко ценилась жизнь, и какое удовольствие доставляло одним наблюдать унижение и смерть других.