Черный гондольер - стр. 14

– Видишь, одна изображает сердце, а другая – якорь. Они охраняли тебя, – сказала Тэнси. – Это перьевая магия Нового Орлеана. За последние годы ты и шага не сделал без того, чтобы тебя не сопровождали мои обереги.

Фигурки полетели в пламя.

– Ну, – спросила Тэнси, – чувствуешь?

– Нет, – ответил он. – А что я должен чувствовать?

Она покачала головой:

– Да ничего особенного, просто больше талисманов не осталось. И если они все-таки удерживали на расстоянии враждебные силы, то теперь…

Норман коротко рассмеялся:

– Ты уверена, что мы сожгли все? Тэнси, подумай хорошенько, может, ты что-нибудь позабыла?

– Нет. Ни в доме, ни поблизости от него. А в городе я оберегов не раскладывала из опасения… вмешательства. Я многажды пересчитывала их в уме. Все они, – Тэнси взглянула на огонь, – сгорели дотла. Я устала, Норм, я очень устала. Пойду спать. – Внезапно она расхохоталась. – Однако сначала мне придется зашить подушки, иначе все вокруг будет в перьях!

Он обнял ее:

– Ты в порядке?

– Да, милый. Я хочу попросить тебя только об одном: пожалуйста, не заговаривай со мной об этом в ближайшие дни. Постарайся даже не упоминать. Я не знаю, смогу ли… Обещай мне, Норм.

Он прижал ее к себе:

– Конечно, милая, конечно.

Сидя на краешке старинного стула с кожаной обивкой, Норман ворошил медленно угасающий огонь. Над тлеющими угольками плясали едва различимые язычки голубого пламени.

От двери, положив голову на вытянутые лапы, наблюдал за огнем Тотем.

Суета прошедшего дня утомила Нормана. Он с радостью последовал бы примеру Тэнси и лег спать, но его удерживала на ногах необходимость разобраться в собственных мыслях. Он привык оценивать в уме любую ситуацию в мельчайших ее подробностях, поворачивать их то так, то этак, пока они не займут отведенные им места в его сознании. Счастливица Тэнси! Выключила рассудок, точно свет, и спокойненько заснула. Как это на нее похоже! Впрочем, тут дело, скорее всего, в женской психологии, в повышенной приспособляемости к обстоятельствам.

Во всяком случае, она поступила разумно. И это тоже вполне в духе Тэнси. Всегда откровенная, всегда готовая по большому счету мыслить здраво. А если бы вместо нее ему надо было бы убеждать другую женщину? Брр!.. Всегда – какая еще? – рассудительная, вот только порой на нее находит.

Тут несомненная вина окружающей обстановки. В Хемпнелле трудно не заработать себе невроз, а будучи в положении профессорской жены – и подавно. Ему давно уже следовало осознать, какую тяжесть она на себя взвалила, и помочь ей, но она так ловко дурачила его! И потом, он вечно забывал, как глубоко задевают женщин неизбежные сплетни и интриги. В отличие от своих мужей они не могут укрыться в тихих, уютных мирках математики, микробиологии и тому подобного.